Свеча в окне, або Лопаты и автоматы

Я не люблю говорить на тему Голодомора, потому что она сакрализована настолько, что скажешь что-то лишнее – и тебя в ярости спалят за ересь, как Яна Гуса в Констанце.

Конкретно моя семья особо не пострадала – потому что жили за границей на то время. Впрочем, и там они досыта никогда не ели, но от голода не умирали. А вот у шурина в дедовском огороде было девять могил. Причем не холмиками, а ямками – иссохшие тела не держали землю, а глубже копать и больше грунта насыпать ни у кого не было сил.

И когда я думаю об этом, об этих могилах навыворот, мне становится нехорошо. Но кое-что я таки должен сказать.

***
Очень вредно думать, что Голодомор был спланирован исключительно из Кремля злобным Сталином из его вредности. Который, шевеля усами, хотел убить побольше украинских крестьян. Потому что при таком понимании истории мы рано или поздно получим второй Голодомор.

Убить-то он их хотел, но в другом смысле: коллективизация являлась планом по уничтожению не крестьян физически, а крестьянства классово. Создание высокоэффективных (на то время) агрохолдиногов – колхозов, обслуживаемых меньшим количеством пейзан, при той же выработке, помогло бы вытеснить освободившуюся дельту населения в промышленность, махать кайлом в шахте или копать очередной беломорканал.

Надо понимать, что в селах тогда сидело охуительное количество людей (девять могил на одном огороде вам о чем-то говорят?), а некоторые семьи кормились с одного морга – это примерно полгектара. При этом промышленность задыхалась от нехватки рабочих рук. Промышленное обучение было бесплатным, чего отродясь не бывало в истории – за любую науку надо было платить. А тут тебя хватали на улице, волокли за воротник в «фабзайцы», а потом ставили к станку резать гильзы.

Это что-то типа английского огораживания, когда угрюмых селюков сгоняют с земли, они идут бродить, попрошайничать, их кропаль вешают за воровство, и в итоге они придумывают паровую машину и ткацкий станок, а засранная Бриташка, окраина Европы становится Империей, Над-Которой-Не-Заходит-Солнце.

Украинское население было более мобильным, и охотней снималось с насиженных мест, чем мокшанское. Но проблема рассматривалась в масштабах страны, и решение в Кремле было принято одно для всех – call-house. И властные куранты ебанули медным звоном на всю страну.

***
Механизм Голодомора был такой же, как при взрыве петарды в толпе, когда толпа шарахается, и плющит себя насмерть о решетку ограждения. Никто внятно не объяснил селюкам методику коллективизации – что это хозяйственный пай, что механизация эффективна, что курей и жон обобществлять не будут. Власть приняла решение, но забила хуй на разъяснения, привыкнув, что быдлу ничего пояснять не надо, ему скажешь – оно сразу исполнит.

И начался сочельник армагеддона.

Год перед Голодомором Краина провела как в последний день Помпеи. Забивали на мясо не только тягловый скот, но даже молочный – чтобы не отдавать в «кальгоспы». Зерно гнали на конвертируемый спирт, и многие потом умирали от голода среди бутылей самогона, образно говоря, «в ванне с шампанским». Где-то треть грунтов была не засеяна – а нахуя? – последний же день живем!

Никто не собирался жить дальше. Продразверстка давно была заменена продналогом, и все прекрасно понимали, сколько придется отдать, но отдавать не собирались.

Померла – так померла, эх, гуляй, кума!

И наступил проклятый тридцать второй. Утро после пира во время чумы. Нечем было пахать, и нечего было сеять. И комиссары приехали за налогами. И в огороде стали сеять мертвых.

Потом уже в Москве, осознав результаты содеянного, ебнули себя по морде фейспалмом и погнали эшелоны с хлебом назад. Они же хотели получить работников на каналы, а не трупы в огородах. Но было поздно.

Ну, вот такой проеб менеджмента на четыре миллиона душ. Бывает в бизнесе.

Чтобы вы понимали всю дикость и неестественность Голодомора – это единственный голод в истории, когда не горожане брели в села, в поисках пропитания на пажитях, а наоборот – селяне шли в города. Хотя города еду не производят – там делают керосин, соль и спички. Селяне шли за остатками того, что недогуляли в прошлом году.

***
Я пишу эти горькие слова, прекрасно понимая, что в меня сейчас полетят смятые бумажные стаканчики из аудитории.

Но. Каждая нация извлекает уроки из своей истории, и никто не умирает напрасно.

Грязнули германцы, пережив чуму, стали одной из самых опрятных наций в мире, где даже доберманы по утрам чистят зубы, а мухи принципиально садятся только на мед. Изолированные японцы в веревочных сандаликах, получив по ебалу от атлантического мира, сейчас делают роботов-музыкантов и лазят по всему миру толпами с хайтек фотоаппаратами.

Беззаконные американцы, ковбои и зверобои, грабившие собственные поезда с почтой, сейчас международный полицейский, и нынешний ковбой в США – это адвокат. Разбойники-гельветы, которым нельзя было доверить даже говно посторожить, сейчас держат самые честные в мире швейцарские банки.

Финны, которых чмырили за дикость и вонь в чуме – ведущие технократы и эстеты хоум-стайла.

Разобщенные евреи, которых пиздили исторически все кому не лень, иногда даже не из прибыли, а развлечения ради, имеют теперь ЦАХАЛ и Моссад. Иди, отпизди их, попробуй, если ты бессмертный.

***
И мы тоже должны сделать вывод из нашего Голодомора. Никогда нельзя ставить на себе крест, и вести себя как в последний день, чтобы ни приказали из головного офиса. Власть только у Панбога, а той, шо команды по телефону в район отдает – это не власть, а всего лишь руководство. Нет в ней ни сакральности, ни божественности. Не хочешь в колхоз – не иди.

Для меня это не только день скорби, но и день надежды. Когда нация, из своих одиннадцати похоронив девять в огороде, поднимается с ринга, выплевывает выбитые зубы, вытирает окровавленный рот, и говорит – все, больше такого не будет. Никогда.

Это блокадные лемминградцы могут и дальше давить бульдозерами гусей с персиками, и прыгать с обрыва по команде начальника. Мы – уже нет, никогда.

***
Значок поставила свечку в окне. Я замотался, и не понял зачем. Спрашиваю – зачем? Она странно посмотрела на меня, и ушла в комнату. Потом я все понял, и встал у окна с зажигалкой.

Никогда не обожествляйте власть. Уступайте только всевышнему, а не всеверхнему. Лопата в хате должна стоять рядом с автоматом. И рассчитывайте жизнь не на год вперед, а на сто лет.

Это и есть урок Голодомора. Царство вам Небесное, и подяка, шо своей смертью вы научили нас жить.