Россию характеризует не то, что там пьяные на улице валяются, а то что к ним никто не подходит.
Едем с вокзала Марика, забрали нового бойца. На втором перекрестке за военторгом Тайра орет: “Стоять, человек лежит!”. Фокс уебывает по тормозам так, шо лобовое стекло гнется. Я вываливаюсь из боковой двери, бегу к лежащему, обдирая платформу на бедре, и не понимаю что из нее тащить, потому что непонятен характер ранения.
Переворачиваю его, смотрю. Целый, но бухой. За мной уже стремительно прыгает на костылях Тайра, а Фокстрот разворачивает поперек дороги саб на эвакуацию.
– Бухой, – докладываю. – И агрессивный. Брыкается нижними конечностями в грязной обуви. Некритический, командир.
– Тогда перести с дороги на траву и вызвать местную помощь.
Перенесли и вызвали. Бывает, мало ли. Может горе у человека не по размеру организма, а может радость. Это не повод поперек дороги его бросать. Мы ему не судьи, пусть с ним жизнь решает, а наше дело спаниельское – вытащить из воды на берег.
***
Как говорил Глеб Жеглов – эффективность власти не в том, что преступников нет, а в том что их ловят.
Беда России не в том, что там бухают и валяются в говне – а что всем прохожим похуй на это.
А как же “рускей рускаму памаги”?
Это да, подтверждаю, в России никто не подойдет, разве что карманы пошмонать.