Что бывает, когда немножко больше денег

Потом эти люди обижаются, что их внезапно бьют.

Вообще, Цукерман является эталонным жыдом. Не правильным джу, как солдаты Цахала, наследники Маккавея, или моя соседка, которая кормит всех котов, которых поймает. А именно тем, которые мутили на грани фола с Гитлером. В итоге они домутились, но сами убежали на лыжах, обещая на границе немецким таможенникам записать их в Праведники Мира, если они закроют глаза на чемоданчик с дойчмарками.

Обвинять меня в антисемитизме бессмысленно. Я люблю еврейку, у меня часть семьи поевреилась, и минимум четверть Катедры – это иудеи. Те самые наследники Маккавея, носители меча, лакающие воду. Но вот нахуя евреям нужен Цукер? Чтобы опять мутить на грани фола с Гитлером? Думая что чемоданчик большой? Так от Цезаря до Саддама так думали, начиная распухать от денег. А потом все кончалось кинжалом или топкой. Это естественный цикл, как от рассвета до заката. Но сами цукеры почему-то убегали, оставляя на растерзание более дешевых соотечественников.

Впрочем, об этом есть лекции Катедры. Еврейский вопрос там разобран детально.

Так вот.

Еврейский народ, сознательно выделив себя из общности, стал эталонной мухой дрозофилой для опытов цивилизации. Да, они избранные, и это было их решение, которое они огласили прилюдно – Мы есть Народ Избранный. Такая же хуйня творится со всеми, от ирландцев до папуасов. Но это никому не интересно, поскольку есть лабораторный образец, чистый срез. И мы смотрим на этом срезе – насколько можно стать мудаком и откуда выходят пророки? Где шкала от Христа до Иуды? От Спинозы до Цукерберга?

Где метрика шкалы от Цукера до Старого Учителя? Когда один пошел в печь с детьми сознательно, а второго в такую печь затащат насильно, и он будет дрыгать лаковыми туфлями. И кричать – "это потому что я еврей?"

Нет, это потому что ты мудак. Эталонный, как и весь Народ Избранный.

Мы смотрим на вас и понимаем – какими быть надо, а какими нет.

Я Олоферн. Последнее, что бы я сделал, пока не вытекло из головы через проводящие и воротные сосуды, и пока не погаснет сетчатка – поцеловал бы руку Иудифи. Мне, в принципе, уже похуй. Но я ее честно любил. А что потом – пусть она сама решает.