Древний греческий троллинг «я знаю только то, что ничего не знаю» часто иллюстрируют инфографикой в виде криво нарисованной окружности, внутри которой типа заключены знания, а все, что вне круга – сплошной fog of war мироздания. Соответственно, чем больше знания – тем больше периметр соприкосновения с неведомым.
Это верно только если смотреть на круг снаружи, оценивая чужую компетентность, как делают врачи и юристы, уверенные, что только они объективно воспринимают реальность, потому что им типа со стороны виднее, «лицом к лицу лица не увидать» и прочий есенин. А все остальные людишки – родные братья Джона Сноу, который, как известно, не знал ничего, кроме того, где находится клитор у одичалой Игритт.
А вот если вы смотрите изнутри круга знаний (что, согласитесь, логичней), и курили в школе число «пи» на уроках, а не папиросы в туалете, то можете смело отвечать, что если не звенеть абстрактно, а измерять конкретно в метрах, килограммах и долларах, при увеличении площади круга отношение длины окружности к ее площади в единицах измерения уменьшается. Соответственно на каждый метр периметра границы с невежеством можно бросить больше сил и знаний. Именно так утверждает ноука.
***
Пан профессор не всегда был добродушным и рассеянным старичком-боровичком с бородой клочками и окуляриями по тридцать диоптрий на очко. Был и я молод, знавал любовь женщин и ветер погони. Грабил лесом, выходил по ночам с кистенем на большак, останавливал караваны и раздавал награбленное октябрятам и ветеранам ВОВ. И пистолет у меня был.
Ну ладно, вру. Не грабил, и не раздавал – но пистолет был. На двоих с товарищем у нас имелся «Фроммер» калибра 7.65 под патрон Браунинг. Калибр, пожалуй, это было самым мудацким в хорошем венгерском пистолете. Тогда даже отечественные близнецы-маслята к ПМ, коих государство напечатало в страшном количестве, нельзя было просто купить в культтоварах, их надо было доставать тайно, по вполне впечатляющим для студентов ценам и с неиллюзорной вероятностью быть кинутыми или принятыми. А экзотический Browning 7.65×17 – это вообще не пойми где заказывать. Все равно, что в рыбном отделе советского гастронома спрашивать филе марлина.
Поэтому стреляли мы редко, преимущественно пьяными, предпочитая душить несчастных купцов рояльной струной или добивать клюшкой для гольфа. О контрольных выстрелах, понятно, речь вообще не шла – дорого.
Так что я хорошо понимаю не только психологию вооруженного (молодого, самоуверенного, зачастую нетрезвого и не очень умного) человека в толпе безоружных лохов, но и совершенно противоположное ощущение отстреливающейся от ксеноморфов команды колониальных маринов «Сулако», перебрасывающих друг другу последние магазины для М-41А с тающим числом зарядов на счетчике.
Поймите чувства человека, которому хочется ебнуть хотя бы по консервной банке, и даже есть из чего ебнуть – но выстрел 12 долларов, плюс риск при покупке набоев на черном рынке, а стипендия примерно 30 уев, да с подработкой – полтинник. Это сильно умеряло тягу к стрельбе. К счастью, когда я немного подрос, пошел на нормальную работу, и у меня наконец-то появились деньги на патроны, страдать пубертатной пистолетоманией я уже перестал.
Как видите, финансовая составляющая важна в любом деле, особенно в противозаконном и отягощенном нешутейной ответственностью в случае неудачи. Заметьте особо, пожалуйста – тягу к излишней стрельбе имеют те, кому нечего терять в материальном, социальном и моральном плане, но именно эта недостаточность и лишает их возможности приобрести оружие, пока оно дорого. Хоть легально, хоть нелегально.
***
Пока граждане спорят – приведет ли нас легализация короткоствола к Швейцарии или Бразилии, я укажу вам на ЮАР, где оружие не легализовано, при этом стоит двадцать пять долларов (не зимбабвийских) в нижней ценовой категории за ствол, который с одинаковой вероятностью может выстрелить пулей в пациента или затвором в доктора. В результате этого там, с помощью пистолета, грабят прохожих даже на стоптанные кроссовки. Ну и убивают, ясное дело, как же без этого?
В нормальных странах нормальные триггермэны, потратив семьсот долларов на нелегальный ствол, не рассматривают уличный планктон в качестве поживы, потому что надо каждый день отнимать по три китайские мобилки, чтобы в итоге, через месяц тяжкого труда выйти хотя бы в ноль по этому нездоровому со всех сторон бизнес-проекту.
Поэтому аргумент «у преступников пистолеты уже есть, а беззащитным гражданам не разрешают» – он двоякий. Там, где доступ к оружию затруднен, преступники с пистолетами беззащитными гражданами не интересуются, а интересуются чем-то сопоставимым по цене с пистолетом – банками, ломбардами, кассами. Но – вот незадача для Бонни и Клайда – как раз в банках и ломбардах сидят вполне вооруженные охранники, в магазинах существует видеозапись и сигнализация, и вообще – от гоп-стопа эта деятельность сильно отличается.
Так что основным регулятором для криминала является вовсе не легальность или нелегальность оружия (все равно с легальным никто на хапок не пойдет), а его стоимость на черном рынке относительно дохода. Кто не знает – криминал ведь тоже экономическая деятельность. Потому что бытовой криминал драку по пьяни, или выходки маньяка в сквере в полном смысле и криминалом-то назвать нельзя – это больше по ведомству наркологии и психиатрии проходит.
***
Люди – они по природе раздолбаи. Как только оружие станет более доступным для граждан, него начнут а) терять, б) проебывать, в) воровать, г) закладывать… короче вплоть до я) забывать в трамвае. Если вы думаете, что кто-то будет относиться к пушке намного серьезней, чем к айфону – то вы тоже по ведомству наркологии и психиатрии. Поднимите руки, кто ни разу в жизни не терял мобильный телефон? То-то же. Между прочим, в середине 90-х мобилы стоили дороже пистолетов, что не мешало их регулярно проебывать в самых невероятных местах и ситуациях.
Вы даже не представляете, какое феерическое количество мудаков будет уезжать в отпуск, оставив оружие дома, утешая себя тем что: я только на недельку, в Анталию и обратно, у нас спокойный район, в подъезде консьерж, а в квартире «надежная бронированная дверь».
Кроме того, я хочу вам напомнить, что при легализации чего угодно – наркотиков, оружия, проституции, комиксов и онанизма – предложение на черном рынке стремительно дешевеет, поскольку в него заложен значительный процент риска. В чем, собственно, смысл черного рынка и состоит – в создании баланса между стоимостью и доступностью и предложении клиенту выбора.
Соответственно, предложение на черном рынке возрастет, а цены упадут. К чему это приведет – смотрите сами.
***
Во-первых, забейте болт на статистику, сравнивая отечественные данные с мировыми – если вы не глубочайший специалист. В мире часто сваливают в кучу ограбления и разбой, а наши граждане не всегда даже знают, что это не одно и то же, а две разные статьи. С разбоями, кстати, у нас полный порядок. В смысле, их мало, а те, что есть, как правило, граждан не касаются – если они не работают инкассаторами.
Во-вторых, от оружия отсечены значительные слои маргиналов и нездоровых на голову, которые редко бывают богатеями. Теоретически, конечно, наркоман способен, наставив ствол, вытрясти сто гривен из прохожего, ибо ломка – не тетка. Практически – откуда у него деньги на ствол? А если и найдутся – то лучше их сразу проторчать прямым и непосредственным способом, а не косвенным. Да и сам пистолет, как матценность, будет проколот максимум за неделю.
В-третьих, у нас практически отсутствует такая категория преступников, как одиночный грабитель. Поскольку у молодых жлобов денег на оружие нет, они сбиваются в группы для ограбления. Пострадавшему, конечно, от этого не легче, но если кто-то думает, что ушкуйную шайку собрать проще простого – то он сильно ошибается, даже толкового подельника, готового разделить прибыли и риски, найти непросто. А чтобы пиратствовать в одиночку требуется сила, расчет, отвага и отмороженность – со всем этим, кроме последнего компонента, у молодежи проблема.
Зато вот в других странах персонаж в подворотне и с пистолетом – это половина криминальной статистики, потому что позволяет выходить на разбойный промысел таким убогим раубриттерам, которых без оружия даже кошка загрызет.
Так что контроль теневого обращения короткоствола и боеприпасов будет, фактически, ключевым фактором – а ведь о нем даже не вспоминают. Говорят о праве граждан, об обязанностях властей, приводят в пример техасских бабулек с пистолетами в сумочке и анчурийскую статистику, в которой «вооруженное ограбление» – это даже ограбление, совершенное с вилкой в руках.
***
Я не буду развивать идею о том, что техасская бабушка семьдесят лет назад, еще при Трумэне, была техасской девочкой, которую учил стрелять отец, а потом последовательно техасской девушкой, техасской бизнес-леди и так далее, и все это время у нее в бардачке лежал «Вальтер». Эта комичная бабушка по некоторым параметрам даст фору кадровому офицеру – у нас таких бабушек нет, и они появятся, соответственно, только через семьдесят лет.
Я не буду развивать идею о том, что в понятие «самозащита» для большинства наших граждан входит и восстановление справедливости в маршрутке, и укрощение соседа, любителя ночного Шуфутинского, и даже воспитание невежливого официанта в кафе. Не, ну а хули? Власти же мышей не ловят – надо самому все делать. Тем более, «он первый начал».
И много чего еще не буду упоминать, чтобы не затевать шумной и беспредметной ссоры.
Но когда вы взвешиваете все «за» и «против», для штурма периметра неизвестного изнутри своего круга знаний, привлекайте все силы, и данные (в том числе неявные), а не только прилежащие непосредственно к проблеме, типа «я мальчик, я хочу кружевной пестик и в Техас». Сядьте и подумайте, без хочушек, как взрослый человек. В конце концов, если у вас хочушка настолько сильна – то с трудом и затратами вы можете легально вооружиться даже сейчас. Если же хотите без трудов и затрат – вам точно оружие противопоказано.
Пушки детям не игрушки.
