Я тут нарезаю на салат впечатления о поездке в Ха и Ди, и понимаю, шо они оказываются сильно объемными для одной лекции, поэтому салат пока отлижем, то есть отложем, отлыжым, в смысле отложим, ну, вы понели мене. А вначале снимем сливки с кацапского главного вопроса: «А чо вы не говорите на своей сабачей мове, а говорите на нашем сабачем языке».
Потомушо вы, кацапы, уже заебали задавать этот вопрос, да и некоторые из наших вслед за вами начинают спрашивать «а пачиму мы не общаемся на нашей сабачей мове?» И мне придется погрузиться в глубины памяти, чтобы достать оттуда ответ.
Мои родители были глухонемыми, и общались с помощью комбинированного языка дактиль-жестуно.
Дактиль – это набор знаков-букв, показываемых пальцами, типа «а-бэ-вэ», которые в СССР печатались на календариках. А жестуно – это такой китайский язык, где каждому слову соответствует свой знак-иероглиф. Сьо необходимо, потому, что в предложении «Катя Батарейкина, приезжай на поезде в Мухосранск» кодируемыми жестуно смысловыми единицами являются только базовые «поезд» и «поехала». Мухосранск надо показывать буквами, чтобы не ошибиться, показывая «муха» и «срать»,и чтобы Катя не поехала вместо Мухосранска в Мухосерск, например.
Понятно, что жестуно намного быстрее и мощнее, как способ коммуникации, но дактиль – точнее, и является инструментом тонкой доводки протокола. Например, личные именования без дактилирования вы не укажете. Ну, например, слово «пиздюк» не существует как отдельный иероглиф, его надо «печатать» руками
Это еще не все. Третьим слоем является мимика – то есть артикуляция, уточняющая падежные окончания и мимическое выражение, эмоциональное отношение, заменяющее интонацию. То есть, глухонемой, с ай-кью в 80, ведет диалог на трех-четырех протоколах одновременно.
Посторонним только кажется, что он кривляется, а на самом деле он генерирует смыслы шо турбина. Это вам не размалеванный коммандос, который показывает два пальца, крутит ими в воздухе и показывает – куда бежать, из чего можно понять, что бежать надо вдвоем и направо. Глухой может читать Шекспира на расстоянии в сто метров, причем артистически, передавая эмоцию.
Я это умел делать с детства, чем вызывал бешеную зависть одноклассников. Потому что, имея такой скилл для подсказки, ты для обычного учителя неуязвим. Переговорить, чтобы никто не понял, находясь в разных концах вагона метро, это искусство, граничащее с волшебством. Особенно для слышащего, который не использует жестовый язык вынужденно, а носит его в качестве дополнительного боекомплекта.
Моя младшая сестра – диктор-переводчик для глухих на ТВ. Поверьте, я устанавливаю с ней контакт, который качественно отличается от обычного, как канадское оптоволокно от древнего свистящего чукотского модема. Если мой текст читают слышащие, владеющие жестом, они понимают – о чем я.
Смекаете, к чему я веду?
***
Боевой язык Атрейдесов, который необходим, чтобы в эфире тебя не понимали чужие, но распознавали свои.
Я позавчера потрещал с одним депутатом ВР, не скажу, из какой партии (чтобы не пиарить Тимошенко) и переход с одного протокола на другой дал понять, что мы хотя и разные, но находимся в одном смысловом поле.
А еще жалко вы не видели выражение лица Билецкого, когда я несподиванно перешел на соловьину. Он-то думал, что я только в русский могу.
Родной язык нам был нужен как система распознавания «свой-чужой», и переводил общение из откровенного конфликта точек зрения в пространство совместного обсуждения проблемы. Ну, вот ты хоть об стол лбом – на русском мы ругаемся, а на украинском – спилкуемся. Но нужны оба инструмента, как дактиль и жестуно, потому что именно в языковой стереоскопии проявляется трехмерное понимание обсуждаемого предмета.
Я считаю большим даром то, что нам принадлежат оба языка по праву руського первородства. Нам фартануло. Это надо ценить. Если ты не знаешь соловьиной мовы – ты дебил. Если не пользуешься великим и могучим – тоже дебил. Знать надо оба.
***
Язык – инструмент мышления. Чем его больше – тем лучше. Плекайте его. Плекайте, сука, бо вы отказываетесь от козырей добровольно. Не хотите пользоваться – не надо, но знать вы его должны, шановные жыдобендеры. Фошыстом можешь ты не быть, но зиговать мацой обязан.
У нас в доме со Значком было заведено правило один раз в неделю, в недилю, общаться только на украинском. Не знаешь слово – рисуй картинку, или гугли. Потом это правило отпало, потому что мы уже сами теряемся – на каком языке говорим, и переходим из одной языковой среды в другую, как дельфин в прыжке из воды в воздух – без напряжения и усилия.
Язык определяет понимание мира . Когда Далида поет «пароле, пароле», кацап слышит «пороли, пороли» – это ему ближе и понятней. Да и сама «Далида» для кацацапа звучит как- то подозрительно. Дали, да? Или не дали, да?
Для меня «выришення пытання» – это обсуждение за столом, а для кацапа – опричник с кнутом, ибо «пытання» – это в России не повод для дискуссии, а нечто другое, связанное с вырыванием ногтей. Даже «надыбать» у нас воспринимается по разному, и не дай доже шото надыбать в Роиссе – потому что дыба там не находка, а потеря.
Большее количество коммуникационных протоколов дает нам неслыханное преимущество перед мокшанскими лингвоинвалидами. Цените это, и не отбрасывайте ни один из языков.
Такшо идите нахуй вопрошающие: «А почему ты не говоришь на…» Я говорю так, как хочу. А как я хочу, определяется тем, как я могу. Я могу на жестуно, цум байшпиль. А вот на французском не могу – и мне от этого грустно. Если бы я мог жить триста лет – я бы выучил триста языков.
И это ответ на дурацкий вопрос: “Зачем вы с сестрой разговариваете на языке жестов, если оба слышащие и говорящие?” Потому что можем.
– Ты думаешь, это трюк? – спросил Лето.
– Я всегда подозреваю обман, – ответил ментат. Глаза его сверкнули. – Такова моя натура.
Он перешел на тайный боевой язык Атрейдесов.
– Эти ведьмы могут состоять на службе у императора. Сколько союзов скрыто от наших глаз?
“Чем отличается ворон от письменного стола?” Чем отличаются сертифицированные сурикаты от сурикатных сертификатов? Почему буква “Н” сложенная пальцами в языке глухонемых совпадает с мудрой “Небо”? Учите мовы и поймете.
Владейте соловьиной, если не в качестве постоянного коммуникационного протокола, то как оружием, как Атрейдесы боевым языком. Это надо.
