Васино счастье (парт фо 18++)

ГЛАВА ПЯТАЯ, В КОТОРОЙ ВАСЕ ПЛОХО

— Ну вот что ты сейчас делаешь? — спросил Вася, отрываясь от камеры, у золотистой шатеночки с овальным личиком, обрамленным каре.

— А чо я делаю? — шатеночка удивилась.

Вася вздохнул, выключил камеру и почесал переносицу в поисках доступного для нее ответа.

— Полную хуйню ты делаешь. Как тебя зовут?

— Мисси Хот. И еще Лана Стайл, если волосы белые.

— Это понятно. А имя твое какое? — переспросил Вася. Шатеночка прижмурила карие глаза.

— Мисси Хот.
— А в карцер на сутки, а, блядь? — миролюбиво поинтересовался Вася. — Пятки к затылку? Османа позвать? Тебе что, не разъяснили — кто я такой? Тратишь мое драгоценное время, пока я изо всех сил пытаюсь тебя сделать чуточку дороже. Сколько у тебя час стоит? Тебе сказать — сколько у меня час стоит? Я с тобой своей стоимостью делюсь, а ты дурочку валяешь. Понятно, нет?

— Марика.

— Хорошо. Откуда сама?

— Бэльц, — помявшись, ответила Марика.

— О-о-о! Бельцы! — Вася расцвел. — Молодово знаешь? — шатеночка кивнула. — Штефан-чел-Маре? Мы там так чудили с пацанами, что небо чуть с гвоздей не сорвалось. У вас же лютые бабы! Марика, имей совесть! Я реально думал там жениться и остаться на всю жизнь. А ты что делаешь? Ты же родину свою позоришь!

— А чо я делаю? — опять повторила шатеночка. Вася опять погрустнел.

— А ты жрешь резину, делаешь вид, что тебе вкусно, и лыбишься. Ты хоть отдаленно себе представляешь — на что похожа девушка, которая обсасывает резиновый хуй и при этом улыбается? Иди сюда. Иди, иди, не бойся, я тебя на мониторе покажу.
Шатеночка прошлепала босыми ногами по полу, виляя компактной попкой, и встала у Васи за спиной.

— На, смотри. Вот. Хорошо? Нравится? Ты зубы видишь? Вон, по краям рта вокруг самотыка. Красиво, а? Возбуждает? Если бы это был мой хуй, я бы уже убежал с визгом. А вот это — красиво?

— Нет, не красиво.

— Ну, а я тебе о чем! Ты можешь просто плотно обхватить этот елдак губами, засунуть его поглубже, как ты умеешь, и выпустить обратно со слюной? С писькой у тебя все хорошо получилось, просто супер. А тут ты начинаешь актрису изображать. Не надо актерства, покажи что умеешь, просто технику, и все. Не смотри в камеру постоянно, смотри внутрь себя. Ну, разок глазками стрельни, типа ты опомнилась, и понимаешь, что все это просто шутка. Но в реале будет о-го-го! Заказчику тоже будет все понятно. Все же нормальные люди, Марика…

***
— Давай я лучше у тебя отсосу, — жалобно сказала Марика, сзади обнимая Васю за талию. — Ты же не из охраны, тебе можно. Я сама не знаю, чего я все время ржу. Смешно, и все. Как на тебя посмотрю, так смешно.

— Отлично, — обиженно сказал Вася. — Я, значит, клоун. А снимать кто станет, пока ты будешь мне строчить? Давай, не выделывайся, Марика. Еще десять минут и готово. Забудем, как страшный сон. Отлично же все у тебя получается, кроме этого момента.

Марика вздохнула и побрела обратно на диван. Легла, поворочалась на дерматине, тихо матерясь, разбросала ноги, выпятив к объективу аккуратную полосочку ворса на лобке, подняла с ненавистью искусственный хуй, покрутила головой, примеряясь, и решительно засунула себе его в рот.

Вася с удовольствием смотрел на нее. Маленькая, ладненькая, стройненькая, собранная из кружочков и овальчиков, Марика вызывала желание немедленно схватить ее, вылизать, вытереть насухо, положить в карман и постоянно носить с собой вместо брелка, поглаживая в кармане. Или за щекой, вместо карамельки. Нет, это обязательно надо хорошо снять. Это грех такое запороть.

— Отлично. Носочки вытяни, чтобы ножки напряглись. В ниточку. Пальчики на ногах… Плотнее губы сожми. В камеру не смотри, перед собой и вверх. Вообще закрой глаза. Отлично. Ну вот, вот, ты же умница… глубже… еще… о, вот, это оно!
Марика внезапно поперхнулась, закашлялась, выдернула член изо рта и пустила на диван струйку слюны. Затем ее чуть не вырвало. Девушка рывком села на диван и заревела, вытирая глаза.

***
— Испортила, да? — спросила, чуть позже, шмыгая носом.
— Так и сиди, — страшным голосом сказал Вася, снимая камеру со штатива и подходя вплотную.

— Не вздумай встать. Смотри в объектив. Вытри глаза рукой. Плачь, не улыбайся.

Марика, естественно, тут же улыбнулась сквозь слезы.

— Опять испортила?

Вася еще постоял с камерой, затем выключил ее, опустил, и тоже улыбнулся, доставая влажную салфетку.

— Нет. Идем, я тебе рот вытру, заяц. Все супер получилось. Даже лучше, чем я думал. В каталоге твою страничку заклацают до подвисания.

— Так я же опять улыбалась, — всхлипывая, сказала Марика, подставляя замурзанную мордашку под салфетку. — А ты говорил нельзя улыбаться.

— А ты вовремя улыбнулась. Так бывает. Погоди, я смонтирую, сама увидишь, — ответил Вася, вытирая рот и щеки девушке. — Там хуй даже у башенного крана встанет. Отлично картинку поймал. Все, одевайся. Слушай, мой тебе совет — стрижку не меняй, ну ее нахуй эту Лану, как ее там, которая у тебя с белыми волосами. Так тебе отлично. И улыбайся почаще. У тебя такие ямочки на щечках, что между них хочется вставить язык немедленно. Не теряя ни минуты. Карамелька такая. Скажи пусть следующая заходит.

Марика оглянулась на дверь, в которую входить без стука было запрещено даже Осману. Затем, прищурившись, посмотрела на Васю. Вася отрицательно покачал головой.

— Не. У меня еще две сессии. И монтаж. Потом как-нибудь. Одевайся, заяц, мне работать надо. Ну, чего ты скуксилась? Иди сюда, цемочки. Умничка. Я тебе на выходные в Дуррес свожу, хочешь? Хаши разрешит. Как ты говоришь, Лана Хот?

— Мисси Хот. Лана — это Стайл. — Марика чмокнула Васю под ухом и вышла из студии. Вместо нее заглянул встревоженный Костя.

— Чего так долго? Три часа почти…

— Костя, я всегда все успеваю. Я свое дело всегда делаю вовремя. Что не так? Иди, сам посмотришь, как получилось…

Костя моргнул, сказал: «Извини, некогда. Следующая… « и скрылся за дверью. Затем дверь опять открылась-закрылась и вошла девушка в камуфляже.

***
— Здравия желаю, товарищ полковник, — растерянно сказал Вася. — Это что за маскарад? Одежда в доме закончилась?

Девушка деревянно смотрела мимо него. «Первый день на полигоне, что ли?» — подумал Вася: «Таких на каталог не приводят». Вася хмыкнул, и привычно почесал переносицу.

— Раздевайся. Диван вон, в углу. Коньячок, если надо, на столе. Много не пей, только для естественности. На твой вес грамм сто будет нормально, угощайся. Запить кола есть.
Девушка бесцветно смотрела на него. «Язык не понимает» — догадался Вася и повторил по-английски. Реакции не последовало. Вася показал руками.

Девушка покорно потащила с себя натовскую пятнистую куртку, затем спустила с себя штаны и присела на корточки. Под камуфляжом ничего не было.

Вася замер. Такого на его участке деятельности еще не встречалось. Это же не казарма, в конце концов, и не «быстрые загары».

— А ну-ка, встань. А ну-ка, повернись. Еще. Наклонись. Ага. Как зовут? Имя? Нейм?

— Хельга Суит.

— Понятно. Иди, коньяк пей. Коньяк вон там. — Вася показал на бутылку и, на глазок, показал пальцами — сколько выпить.

Затем открыл дверь и выглянул в коридор. Было пусто. «Ко-о-остя» — добрым голосом позвал Вася и прислушался. Ничего. Вася вернулся в студию, взял телефон и набрал номер Османа.

Послушал длинные гудки. Затем набрал Бекима. Тот взял почти сразу.
— Э?

— Это Вася, — ласково сказал Вася. — Зайди на студию, пожалуйста.

— Зачем?

— Попиздеть надо.

— Некогда, Вася. С Османом попизди.

— Ну и ладно. — Вася нажал отбой и положил трубку на стол. Почесал переносицу, посмотрел на голую Хельгу, свернувшуюся в клубок на диване. «Один… « — сказал про себя Вася, выдергивая провода и втыкая их в новой последовательности: «Два, три, четыре, пять…»

***
На «сто два» дверь открылась, и зашел Осман. Широко улыбнулся, потом развернулся, вышел обратно за порог, постучал в дверь и зашел опять.

— Так нормально, Вася? Ну и что за хуйня у нас опять случилась?

— Иди сюда.
Вася подвел Османа к дивану. Перевернул девушку лицом вниз.

— Что это, Осман?

— Шлюха.

— А вот это конкретно у нее что?

— Жопа. — Осман просто грел дружелюбием.

— Хорошо. Ответ засчитан. А на ней что?

— А на ней дырка от жопы, Вася. Что ты спрашиваешь? Что еще на жопе может быть, кроме дырки?

— А по обе стороны от дырки от жопы что? Вот это, синее и черное, а? — Вася тоже начал лучиться симпатией и дружелюбием от таких прямых и честных ответов. — На правой и левой полужопке — это что такое? Я, например, как бывший санинструктор, считаю, что это синяки, научно именуемые гематомами. Судя по форме, нанесенные прутом или чем-то подобным. А ты как считаешь, Осман? И как мне ее снимать теперь? Так и снимать, да?

— Возьми да замажь. — Осман умерил накал любезности. — Гримом.

— Так же, как бывший санинструктор, — продолжал Вася, — Могу сказать, что это вчерашние синяки. А телка, которая лежит перед тобой дыркой от жопы кверху, здесь четвертый день, позже их не подвозили, можем по записям проверить. А что это значит? А это значит, что твоя охрана хуй забила на правила, с твоего позволения. А, может и с твоим участием. А, может, Хаши правила изменил, а меня в курс дела не ввел? Хорошо, я сейчас сниму ее, только вот грима у меня нет. И потом пойду к Хаши с этим кино и спрошу его об изменении правил.
Осман внимательно смотрел на доброго доктора Васю.

— Только ведь это не охрана, верно? Выебать-то они могут, с них станется. Но калечить бы не стали. Не дураки. И что это значит? Тыпонимаешь, чем бзнес отличается от бессмысленного садизма, и с такми людьм бизес иметь нельщя, только садизм? Что пока Хаши нет, ты его шлюхами втихаря торгуешь. Чужую собственность в аренду сдаешь. И если твоих людей поспрашивать, то они это подтвердят, примерно на тридцатой минуте дружеского разговора. Шлюхи — те уже на первой минуте подтвердят. А вот это, Осман, со-о-овсем другое дело. Потому что для Хаши шлюхи — это шлюхи, а деньги — это деньги. А за деньги свои Хаши…

Осман непроизвольно потянулся к «глоку» в кобуре.

— Давай, давай, — одобряюще сказал Вася. — Идея правильная. Только посмотри вон туда. Видишь, на камере огонек мигает. Но ломать нее не надо, камера дорогая. Тем более что смысла нет. Вон, рядом с камерой еще одна коробка подмигивает. Трансляция идет на удаленный сервер, в «облако». Где-то через час файл автоматически сформируется и отправится к Хаши на почту. — Вася вздохнул.

— Осман. Ты человек важный. Первый на объекте, считай. Только на твое место очередь стоит, как на распродажу. А я вот простой, но незаменимый. Ты карьеру сам делал, прогрызался, в доверие входил. А меня пригласили, и я еще ломался при этом. Ну, так что, здесь будешь расстреливать, или во двор выведешь? Последнюю сигарету можно выкурить?

Осман молча повернулся и пошел к двери.

***
И вот тут, глядя на каменный затылок Османа, Вася понял, что перегнул палку. Все, осознал он, это пиздец. Только с отсрочкой. Не в этот раз, так в другой, рано или поздно. Криворожская подвальная крыса заметалась в его голове в поисках выхода из смертельной ловушки, лихорадочно пихая нос во все извилины мозга и, поднимаясь на задние лапы, обнюхивая щели между кирпичами.

— Стой, — негромко сказал Вася. Осман шел дальше. — Три тысячи евро. — Осман остановился.

— На счет, который я скажу. Максимум до послезавтра. И тогда забыли. Но на будущее…
Осман остановился, повернулся, по его лицу прошла неуверенная трещина, и Вася понял что угадал. Это было бинго, блядь! Это был гол, флэш–рояль и три семерки в одном флаконе. Загнанная крыса в Васином мозгу с торжествующим визгом протиснулась в щель почти наполовину и чутко замерла. Нет уж, если голова пролезла, то и остальное пролезет, и крыса опять заскребла лапками. Вот теперь он стал Осману понятен, а, значит, и не опасен. Нет, конечно, еще опасен — но уже не смертельно.

— Две.

— Хорошо. Две. Только еще девятьсот девяносто девять евро сверху. И не еби мне голову, Осман, мы не на базаре. Если кто-то еще будет мешать мне деньги зарабатывать, цены сильно вырастут. Я многое могу простить, но только не деньги. У меня детство бедное было. Я тебе зарабатывать не мешаю. Но почему ты решил зарабатывать, вылезая на мой участок? Или я тоже похож на дырку от жопы?

Начальник охраны внимательно посмотрел на Васю, затем коротко кивнул в сторону дивана.

— С этой что будем делать?

— Отведи в изолятор, только врача не зови. Не надо звенеть на всю округу. Я потом сам ей синяки обработаю. Подержи ее там недельку. Будут вопросы — я скажу, что сыпь на жопе выскочила, снимать нельзя. Русский она не понимает, так что с этой стороны все чисто.

— Непростой ты, Вася, оказывается, — криво улыбнулся Осман. — Ну, хорошо, что разобрались.
Начальник охраны подошел к дивану, помог Хельге встать, на ходу подцепил с пола ее камуфляж и вывел голую девушку с исполосованной задницей в коридор, притворив за собой дверь.

***
Вася выключил камеру и наклонился над столом, упершись в него кулаками. Васе было плохо от полученного адреналина и от осознания собственной бестолковости. Так глупо подставиться! Нихуя это не было решением! Осман прочно поставил его в ряд фигур по ту сторону доски. Васе было грустно. Вася хотел домой, к злобному Егорову, мутному Азоту, тупому Башкиру. Обратно, к своим простым и незамысловатым злодействам и таким же простым удовольствиям. Еще немножко хотелось водки.

Вася сходил к холодильнику, вытащил бутылку и начал скручивать крышку. Крыса в голове недоуменно смотрела на Васю. — Да знаю я. Глупо, конечно, прыгать на Османа, — печально согласился Вася с крысой — Просто я не хочу однажды еще одну попу в синяках увидеть. Ты знаешь, чью попу, крыса. Что остается мне делать? Я же такой, как и ты, я прыгаю и скалюсь, чтобы напугать, только вот убежать мне некуда.

В дверь постучали.

— Нахуй-нахуй, — не оборачиваясь, крикнул Вася. — Творческий перерыв один час.

Дверь открылась, и нахальный гость зашел в студию. Вася покачал головой — его «нахуй» понимали даже дикие шкиптары из охраны периметра. Он сделал длинный глоток ледяной «Финляндии», повернулся и чуть не поперхнулся. На пороге стояла Бьют.

— Ты чо пришла сюда? — отдышавшись, спросил Вася.

— Сниматься.

— Снима-а-аться… — передразнил ее Вася. — Тут что тебе, ателье свадебной фотографии? — они уже две недели не разговаривали, потому что Вася «целыми днями пропадает хуй знает где», хотя где Вася пропадает, на базе знали все, включая собак охраны.

— Хаши сказал. Прийти вне очереди. Мы с ним на топ-шоу улетаем. Так что ты уж расстарайся на глянец.

Васе стало совсем плохо. «Ну, вот и все» — подумал он: «Вот и все».