Панцеркатцен, або Разное о житейском.

Я уже не раз говорил, что война является сочетанием смеха и слез. Сорри за цинизм, его создал не я, но смех помогает плакать. И это так, дикая арлекинада, которой не очень удивляются тамошние. Потому что они живут в этом постоянно, и уже привыкли шо чудеса бывают три раза в день, а если русские забухали и не смогли зарядить пушку- то только два.

И то что миной пиздануло когда ты присел посрать во дворе, в итоге ты авансом два раза нечаянно посрался фьючерсом – это как бы для них нормально. Это тебе, вчера прибывшему из Киева, непонятно шо тут происходит, а этих уже ничем не удивить. Мне в ПС в хозяйстве Давинчи убитый горем Влад показывал пробитую осколками ванну, которую вытащили во двор, чтобы искупаться, после того как солнце прогреет воду.

И вот, понимаешь, двести литров воды пропало. Вытекло через дырки. Вода там очень дорога, но не по цене крови.

“И абрикоса тогда убили”, – скорбно говорит Влад.

Я не могу вспомнить чей позывной “Абрикос”, и спрашиваю:”Где???”

“Да вот”, – говорит Влад, и показывает на пенек дерева рядом с воронкой. “Абикос. А мы его водой поливали!”

***
Тебе говорят голову не высовывай, и ты понимаешь по интонации – что это без шуток. А тут бабушка на велосипеде едет. Бабушка старенькая, бабушке уже все похуй, кроме нарезного батона. Бабушка тормозит и строго спрашивает: “Вы наши или сепары?”

– Мы наши. – Говорит оксюморонами лысый в кевларе.

– Не помню таких. А вы скуда?

– Вчера продвинулись.

Бабка слазит с велосипеда и потребительски смотрит на кевлароврго.

– А шо это вы так интересуетесь скуда мы? – спрашивает лысый кевларовый. – Мы тут по работе стоим.

– А когда война закончится? – парирует вредная бабка.

– Когда надо, – отвечает ей кевлар. – Информация от посторонних гражданских пока засекречена.

– Шоб я так себя в турпоходе засекретила от твоего деда, – отвечает зловредная бабка, – Твой папа бы не родился.

– Бабушка вы ехайте уже куда вам было надо ехать своим волосипедом, – говорит рыжий укроп родом из бывшего российского города Одесса. – Вы нам сектор обстрела перекрываете. Так шо ехайте куда ехали, пропадите из зрения, я щас по рации скажу шобы вас больше сюдой не пропускали.

Бабка в кедах садится на ровер и едет. Потом оборачивается, и показывает на ходу кевларовому фак не тем пальцем. Бабка старая, ей можно. Кевларовый сплевывает в пыль и говорит в уоки-токи: “Там эта, ну вы поняли, прием… да ничего, прием. Хлеб купила, прием. Все, четыре-пять-ноль, прием. Так подвезите ей сами воды, прием. А на чем я подвезу, на ее велосипеде, прием? Нет, наша в разъезде, прием. Да иди в жопу, Валерьич, прием.”

Надо просто слушать.

***
Коты военного времени

Значительное количество беженцев из поселков (именно поселки,а не города становятся первыми жертвами войны), бросили своих домашних животных. Не потому что их не любили, а потому что поселковый кот, в отличие от городского диванопуза, бродит где хочет. И его, как собаку, нельзя срочно призвать джинном из бутылки, когда уходит последняя машина из серой зоны в Украину.

Но хавка и вода ему все равно нужны, особенно вода – потому что зона АТО реально обезвожена климатом. Шото пожрать моэно поймать, а воду нет. Там лужи высыхают быстрее, чем из нее напьешься

И вот коты, котейки и котятки, оставшись внезапно без хозяев, приходят к нашим военным частям, строго глядят в глаза, спрашивают когда это все безобразие закончится, и требуют нямням. И вояки им дают нямням. Возле каждого расположения стоит вода и еда для котеков.

Я не знаю, смешно это или страшно, но украинская армия, рубится и за котеков тоже. Кто бы мог подумать что раки враги котеков.

А котеки за это потом спят на теплой броне бэх, и напоминают о том, что смешное и страшное всегда ходят рядом.