Я хочу поздравить рядовую звездной пехоты Диззи Флорес с днем рождения, и сказать ей эти слова.
У нас все было через жопу, как на любой войне.
Отсутствие координации, мои постоянные травмы, шо пороблено, алкоголь, твои попытки поговорить и мой звериный оскал и монитор, откуда лилось говно, и надо было затыкать его собой. В семь утра ты, сонная и растрепанная, с пухлыми губами и рыжей короной волос выходила на кухню, и спрашивала — кофе или чай? – а я там уже добивал очередную кремлевскую сатану на пятнадцать тысяч знаков.
Ты чомкала меня в макушку и шлепала рожевенькими мьякеньими пяточками в ванную. А я сидел, и мне хотелось обрушить кулаки на этот ебаный стол с этим ебаным ноутбуком, в котором копошились эти ебаные москали.
Но это надо было делать. Больше это делать было некому. Страна оскалилась по всем фронтам — формировала бригады, ковала оружие, делала дипломатические сальто, искала деньги — но все равно откуда-то свистело, шел пар из разорванных труб, и трюм нашей субмарины заливало водой. Дело было даже не в ресурсах, а в скорости их приложения. Наши мудаки даже в условиях войны спали до девяти, а на субботу и воскресенье делали выходные. Что оставалось делать?
И я штопал то, что видел, а потом шел спать до обеда – потому что до утра выползал из постели тихо, чтобы не разбудить тебя в четыре. А ты, уже после завтрака, оставалась одна на кухне и смотрела в окно, как наши синицы клюют сало, качающееся на нитке, подвешенное к нашему балкону.
Тот год был чудовищным. Я понимаю, что ты видела. Но пони и болонки не ходят на войну. На войну ходят львы и быки. Так получилось, и это тоже военная потеря, и часть меня умерла.
Война идет в разных измерениях, и все кого-то теряют на войне, не обязательно в гробу и с извещением. Я потерял тебя. И нас убили, как и положено в хорошем кино. Меня — российским медийным снайпером в голову. Тебя, Диззи — насквозь, сквозь панцирь, хитиновым жалом москальского ракопаука. И мы как бы живы физически, но проходим теперь друг скозь друга, как бесплотные души.
Беспилотные души.
Но за потери даются награды, и я никогда не забуду, как ты сворачивалась улиточкой в моих руках. Это мой орден, Диззи Флорес, который я ношу в воспоминаниях, и который унесу с собой в любые миры, вырубленный на сердце, как руна на скале.
И когда я вижу твою фотку в нелепой шапочке со смешным плакатом — честно. Я вижу десантника Диззи Флорес. Маленького несгибаемого бойца в броне из света, достоинства и гордости. С остывающим болтером в руках, от которого у раков из сраков до сих пор идет дым. Я тобой горжусь.
Мне надо было раньше понять, что твой невидимый паницирь уже многократно пробит навылет, и из его сочленений сочится кровь вперемешку с гидравлической жидкостью. Но у тебя на маске акрилом была нарисована улыбка. И вот тут я наебался, улыбаясь в ответ твоей нарисованной улыбке, пока твой панцирь не раскололся по швам. И я увидел то, что внутри. И я себе этого не прощу.
Для меня было честью знать тебя, и было счастьем быть с тобой. Пусть и недолго.
С днем рождения, Диззи. Выбери себе любое счастье, которое захочешь – и тогда я буду счастлив тоже.
