Сандалии на портянки, або Носки будущего века

Потянуло что-то на стилизации.

***
– Носки! – презрительно сказал Ярпен Зигрин. – Это ж надо такое говно придумать! Они за день в сапоге на пятке протираются. Потом одна радость – в этую дырку можно палец просунуть и как варежки на руках носить.

– Или прутень просунуть, – сказал Хивай, оттирая усы от пивной пены. – А яйца в мешочек сложить. Ха! Что может быть лучше старой махакамской портянки? Легко намотал, легко снял. Я в эти носки с перепою ногой попасть не могу. Нога трясется.

– Или руки… – задумчиво ответил пленный эльф Аваллак'х из угла трактира. – Сама постановка вопроса релятивна. Если похмельный краснолюд не может попасть ногой в носок, то трястись может все, что угодно. Нога, рука. Голова, например…

– Ты смотри! – изумился Ярпен. – Выплюнул таки кляп! Лютик, а ну засунь ему затычку обратно в пасть.

– Проблема в том, – продолжал Аваллак'х, пока пьяный Лютик галсами двигался к нему по трактиру, – Что вибрации разных частей краснолюда не совпадают по фазе. Однако, вопрос: если они совпадут, безусловно, краснолюд прекратит вибрировать относительно себя. Но не станет ли тогда мир вибрировать вокруг краснолюда? И вот он, омфалос вопроса. Войдет ли носок в личные вибрации краснолюда или окружающего мира? Иными словами: достаточно ли краснолюд ассоциирует носок с собой? Судя по вашим высказываниям, уважаемый Золтан Хивай, недостаточно. Пророчество Итлинны гласит…

Лютик, сосредоточенно сдувая со лба переломленное петушиное перо берета, с третьего раза попал эльфу кляпом в рот. Затем подумал, вытащил кляп, влил в рот Аваллакха половину из своей кружки, и осторожно вставил кляп обратно, подложив под голову пленнику свой свернутый плащ.

Эльф тут же свернулся под стенкой, подвигал ногами в высоких сапогах и моментально уснул.

– Вот оно, носки вместо портянки и высшее образование вместо армии, – сказал Ярпен и сплюнул. – Две кварты пива – и с копыт. Так эльфы и вымерут. Кстати, о портянках… Лютик, раз уж ты встал — помоги портянку снять. Ногу стер, а тряпка к пятке присохла. Только медленно тяни. Чтобы не больно.

Пьяный, добрый и доверчивый Лютик осторожно потянул за край портянки.

– Сильнее тяни…

Лютик потянул сильнее.

Ярпен Зигрин зашипел, потом набычился, покраснел и невероятно громко пустил ветры.

Таверна захохотала.

– Купился, да! – ликовал Ярпен. – Паулье! Янник! Гератьт! Вы видели? А-а-а, курва! Вот он, дух махакамской портянки, наружу рвется! А к слову, Геральт, ты сам носишь носки?

Ведьмак рассеянно смотрел в окно.

– Иногда ношу.

– Но… Это же неудобно! Носки могут съехать в самый ответственный момент по ноге. А если подвязать — или ногу передавишь, или подвязка в бою ослабится.

– Можно взять очень длинные носки, – Геральт, словно иллюстрируя слова, сделал длинный глоток из кружки. – И пристегнуть их к пояску.

– Чего? – изумился Ярпен. – Каким образом можно пристегнуть носки к ремню? Гераль, ты из своих снадобий ничего в пиво себе не подмешивал?

– Длинные носки. Чулки. И не к поясу, а к пояску. Такому, кружевному, который над трусиками. Под штанами. Тогда ничего не будет сползать.

В таверне наступила свинцовая тишина.

– Ты так делал? – осторожно прогудел из своего угла Золтан Хивай. – Извини, я должен был спросить. Ты так все время делаешь? Или просто один раз попробовал?

– Нет. Я так не делаю. Я у Йеннифер видел. Хорошо придумано. Практично. Ничего не сползает, и трусы можно отдельно снять. Только задницу надо хорошую иметь, чтобы на ней все крепко держалось. Как у… в общем, неважно.

– Ну, я так делал однажды, только это было не всерьез… – икнул Лютик и внезапно замер. Золтан сделал страшное лицо, а братья Дальберги отодвинулись в тень. Спящий Аваллак'х беспокойно завозился у стены.

– Да, Анна-Генриетта мне про это рассказывала, забавный был случай. Особенно позабавили меховые наручники и ушки как у кролика, – услышал Геральт из-за спины любимый голос, и почувствовав на плечах узкие ладони.

Запахло сиренью, крыжовником и западлом. Йеннифер подошла сзади бесшумно, как умела только она одна — и даже волчий медальон не дрогнул на груди ведьмака.

– И, действительно, практично. Чародейка в портянках — это не смешно. Если не пердеть при этом, как наш друг Ярпен. Могу показать. Геральт, можно я покажу твоим друзьям — как это удобно и практично? Поможешь платье сзади расстегнуть? Через голову только крестьянки рубашки снимают. Приличные женщины, чтобы показать нижнее белье, выступают из платья.

– Вот блять! – подумал Геральт.

– Блять, – телепатически согласился из угла спящий Аваллак'х, пребывавший сейчас ментально в Мире Ольх.

– От блять! – сказал вслух искренний от пива Лютик, и сверзился под лавку, уцепившись в падении вместо края стола за миску с жареными в сметане карасями.

Что подумали краснолюды, равно устойчивые к магии и алкоголю, осталось неизвестным, но кое-что можно было прочитать по их лицам.

Йеннифер села рядом с Геральтом, обняла его и доверительно уткнулась носом в ухо ведьмака. Запах крыжовника стал нестерпимым. Многоопытный в таких делах Ярпен подобрал под себя ноги — одну без сапога, с размотанной портянкой и осторожно начал нащупывать за стулом свой топор.

– Я конечно благодарна тебе, седая скотина, что ты начал в конце концов носить носки вместо махакамских вонючих портянок, – нежно и страшно мурлыкнула в ухо Геральту магичка. – Снизойдя к моим просьбам. Но если еще раз… слышишь, еще раз…

Чувствительный к магии медальон на шее ведьмака резко и сильно завибрировал. Где-то в Новиграде с грохотом разорвался мегаскоп молодого, нелицензированного и слишком любопытного чародея, вызвав эфирные колебания.

– Еще раз ты наденешь носки под сандалии… Я буду звать тебя не Геральтом из Ривии, а Герасимом из Рыбинска. Носки с сандалиями носят только русские. Или будь уже последовательным — носи тогда сандалии под портянку. Ты понял меня, мой любимый придорожный жлоб?

Йеннифер ласково куснула Геральта за мочку уха, поднялась из-за стола, и двинулась по лестнице на второй этаж, в спалью постоялого двора.

– Только долго не засиживайтесь, мальчики.

– Что это было? – после пяти минут тишины хрипло спросил Золтан Хивай. – Геральт, без обид — я правильно понял постановку вопроса? Что она сказала?

– Она сказала, что Геральт — русский, – пробормотал из-под стенки эльф, который опять выплюнул кляп, и слышавший весь разговор через Сопряжение Сфер. – А это обвинение. гораздо серьезнее. Геральт, а ну скажи «паляница».

– Паляныця, – сурово ответил Геральт. – Паляныця, паляныця, паляныця. Ковбаса. Перукарня. Урльоп. Най шляк тебе трафить. Йди до дидька.

Краснолюды немного расслабились и выпустили из рук топоры.

– Пиляница, – прозвучал из-под стола Лютик. Он был француз из Туссента, и ему было все до дупы, как гражданину Нильфгардсоюза. – Ликерня. Чахлык невмырущий.

– Вот я и говорю, – сказал Ярпен, наливая в кружку пиво из кувшина. – Одно горе из за этих носков. То ли попку тебе покажут, то ли молнией, курва, вжарят. Как помянешь носки — так жди беды. Попомните мои слова, скоро носки будут нами, мужиками, править.

– Это как? – робко спросил Паулье Дальберг.

– Да как нибудь. То воняют, то по углам разбросал. То со шлепанцами носить нельзя. Бабы придумают что-нибудь, чтобы поставить эти ваши носки себе на службу.. В портянке правда. Держитесь портянки, ребята, она не подведет. Лютик, поможешь снять вторую? Только осторожно. Пятку натер, присохло. Погоди, сейчас пиво допью — для мощи краснолюдского духу.

Таверна выдохнула и заржала во весь голос.

– Смейтесь, смейтесь, – сонным голосом сказал Аваллак'х, в очередной раз выплюнувший кляп. – Досмеетесь. Я видел будущее, я знаю. Я пророк, мне доступно. Я видел знаки. Будут носки вашим бичом, карой и горем. Будут вам их дарить и попрекать ими же. Белые нельзя будет носить под костюм, а черные под шорты. Будут они лежать по углам и под кроватью, непарные и разноцветные. Будут песни о них слагать и рассказы. И доведет вас до этого женщина. Согласно пророчеству Итлины…

Ярпен Зигрин задумчиво хмыкнул, а Геральт опять равнодушно уставился в окно, явно не намереваясь дожить до этого страшного времени.

Лютик выбрался из-под стола, с трудом уцепил с него кружку с пивом, и двинулся отправлять злого вещуна обратно в Мир Ольх.

Аваллак'х не стал дожидаться медицинской помощи, сам себе засунул кляп в рот, повернулся лицом к стене и захрапел через нос.