– Понимаешь, Балда. – Черт внезапно утратил адвокатские манеры и сузил вертикальные зрачки желтых кошачьих глаз. – Речь пошла про деньги, а на этом месте у меня юмор кончается. Про то пошутили, про это, посмеялись. Но ты же реально ребенка обманул. Ладно, с ним еще будет дома разговор, а сейчас разговор с тобой.
Стоящий в углу Бесенок жалобно потянул носом.
– А я чо? – с ухмылкой спросил Балда – Как договорились — так я и сделал. Все по писаному. Спортивная хитрость присутствовала, не отрицаю.
– Нет, Балда, ты наебал. Договоренность была конкретная — кто первый обежит море, кто дальше забросит палку, кто тяжелую поднимет лошадь. Ну вот, допустим, по зайцу — когда ты одного запустил бежать, а показал второго.
Балда с удовольствием заржал и забросил лапти на стол.
– Так надо было проверять и сверять зайцев. Акт сдачи-приемки работ подписан — какие ко мне вопросы?
– Стоп-стоп-стоп… – сказал Черт, открывая папку. – Как там по тексту?
"Где тебе тягаться со мною,
Со мною, с самим Балдою?
Экого послали супостата!
Подожди-ка моего меньшого брата”.
– Значит, по договору должен бежать твой младший брат, верно? Насколько мне известно, кроме тебя в твоей семье двое младших. Сестра работает проституткой в Таиланде, и брат — тот самый, о котором шла речь в договоре — сидит в колонии для несовершеннолетних в Новосибирске. С каких это пор заяц тебе брат? Тут четко написаном «Моего. Меньшого. Брата.» Или я читать разучился?
И с чего ты вообще взял, что сможешь обогнать трансцедентальное существо, которое в атмосфере, без всяких фокусов, с места развивает скорость в четыре маха? А в принципе способно телепортироваться? И как можно «обежать море»? И как можно писать в документе "оббежать"? Обежать можно озеро.
– Каспийское… – уже не так уверенно сказал Балда.
– Дельту Волги придется переплывать. То есть ты, заранее предложил невыполнимые условия, рассчитывая при выполнении долга наебать чертей? Сразу, еще до того как подписать, ты заложил невыполнение? Ай-яй-яй, Балда. Как тебе не стыдно.
Пройтись по остальным эпизодам? Палку, допустим, ты вообще не бросал, взял на понт. Снести коня — ну так это значит, что ноги не должны касаться земли. Мы кобылу осмотрели — это не пони, уважаемый.
– Слушай, – нервно сказал Балда. – Чего ты вообще за этого Попа заступаешься? Вы же вроде как конкурирующие организации.
– Почему это? – удивился Черт
– Ну, как… он — православный священник, ты — нечистая сила. Деньги я тебе не верну, Поп сам отдаст. Если я его по лбу щелкать не буду. Я себе оставлю комиссию — я же год работал, это справедливо будет.
Тут уже рассмеялся Черт.
– Поп? Отдаст деньги? Ну ты реально балда. Кстати, тебя вообще сам факт не удивил, что священник Московского Партиархата отправляет тебя решать свои финансовые вопросы к чертям?
– Так я и не подумал сразу, – растерянно сказал Балда. – Ну а чего тут такого? Он вас молитвой и колокольным звоном изгоняет, вы ему оброк платите… все ровно!
Чертенок в углу фыркнул.
– Не-не, Балда, – серьезно ответил Черт. – Никакой комиссии. В договоре написано
“Буду служить тебе славно,
Усердно и очень исправно,
В год за три щелка тебе по лбу.
Есть же мне давай варёную полбу”.
– Тебе кто мешал нормальную зарплату попросить? Нет, вот такие вы все в России, одни наебщики, другие — лодыри и скупердяи. Мне, честно говоря, под хвост ваши внутренние разборки, но только чертей приплетать было не надо. Особенно в денежном вопросе.
– Да я тебе за Россиюшку, нечисть! – Балда, опрокинув стул, встал в полный рост, сжимая кулаки. Черт молниеносно запрыгнул на стол, ухватил Балду за бороду и пригнул головой к столу.
– Ты, сука, повыебывайся мне еще, – зашипел Черт, с которого слетели остатки адвокатских повадок. В его голосе прорезался незнакомый акцент. – Я ведь не чертенок. Я матерый демон. Меня кобылой между ног не наебешь. Я тебя самого на тучку закину к ебаной матери. За Россиюшку он встал. А вот эту бумагу ты видел?
Черт задним копытом придвинул к носу Балды листок и отчетливо зачитал с него.
Попадья Балдой не нахвалится,
Поповна о Балде лишь и печалится,
Попёнок зовёт его тятей;
Кашу заварит, нянчится с дитятей.
Только поп один Балду не любит,
Никогда его не приголубит,
– Поп тебя, значит, не приголубит, да? А попенок зовет тебя папой? Ты мало того что потрахивал поповское семейство, так еще и пидор, да? Сделать так, чтобы поп тебя приголубил? И в интернет выложить?
Балда что-то невнятное промычал в стол.
– Вечно вы палитесь на хуйне, московитяне – сказал Черт, – отпустив бороду и спрыгивая со стола. – Блудодеи, наебщики, бездельники и пидарасы. После вас даже в аду отмываться приходится. – преисподняя такого позора не держит. Все, идем. Держи платок, нос вытри.
– Куда? – спросил Балда,- вытирая чертовым платком разбитый об стол нос.
– К Попу за расчетом.
***
– Это что? – растерянно спросил Балда.
– Это Поп, – ответил Черт. – Натовский бронежилет, класс шесть плюс, шлем «Шуберт». Деньги мы свои получили, полный манибек, так что иди, щелкай.
– Это почему?
– Потому что хороший московский поп сатане всегда пригодится. Ты щелкать будешь, или нет? Мне в ад пора, – Черт посмотрел на часы, – Или это снова какая-то российская наебка?
Балда неуверенно подошел к Попу, похожему на приземистый бронированный гриб боровик, поискал место для щелчка и растерянно обернулся к Черту.
– Давай, давай, – ободряюще сказал Черт, – Касса открыта, получай зарплату.
Балда размахнулся, и изо всей силы лупанул по германскому шлему. Поп пошатнулся, но устоял. На каске не осталось даже вмятины. К нему тут же кинулись два демона-санитара.
– Нормально, – глухо отозвался из-под каски поп. – Легкое сотрясение, слава Царице Небесной.
Сантарные демоны обратились к Балде, воющему и трясущему рукой. Перхватили руку и вперились в нее, посвечивая ультафиолетовыми глазами.
– Размозжение первой фаланги третьего пальца правой руки, предположительно трещина второй фаланги, – доложил санитар Черту. – Может получать долг дальше.
– Поехали, Балда. Будь мужиком. Ты же супермен, палку на тучку чуть не закинул. – сказал Черт, раскуривая сигару. – Въеби как следует.
Балда размахнулся и въебал как следует. Поп повалился, а на месте удара кевлар шлема побелел. Один из ремешков на подбородке лопнул. Демоны оттянули нижние веки Попа и посветили в глаза священнослужителя фонариком. Затем побрызгали ему в лицо спреем из баллончика.
– Жив! Сейчас встанет. Некритическое поражение.
Балда катался на траве рядом, зажав руку между ног. Демоны провели быстрый осмотр, который показал открытый перелом второй фаланги и вывих кисти. Балда получил свою порцию спрея, поднялся на ноги, мотая головой, и открыл мутные глаза.
– Еще один разок, — почти ласково сказал Черт. – Только руку не менять, такого уговора не было.
– Отказываюсь, – провыл Балда, баюкая раздробленную руку. – От трети жалования, в пользу малоимущих! Финансовых и имущественных претензий не имею!..
– Хорошо, – почти ласково согласился Черт. – Тогда расписочку попрошу. Нет-нет, пера не надо, прямо рукой подписывай. Из нее и так течет, как из крана. И вот что: я знаю, Балда, что тебе похуй на все договора, но возможности конторы ты уже уяснил. Это называется — операция «Принуждение к Порядочности». Мы, Черти, тоже по правилам живем, иначе Армагеддон давным-давно бы уже случился… Все, пацаны, домой!
Черт выхватил расписку, измазанную кровью, дико свистнул, перднул и исчез. За ним исчезли три демона-помощника, на плече у одного из них был мешок с "оброком за три года". Последним растворился в воздухе Чертенок, напоследок показав Балде «фак».
– Что ж ты так, сука, подставил меня? – чуть не плача, спросил Балда Попа, который уже очухался, и сидел на траве, разбросав пухлые ноги в берцах. – Какой оброк за три года?
– И то правда — какой оброк? – отозвался Поп. — Ты что, реально балда? Какой оброк с чертей? Это я им оброк плачу, у меня приходская казна в аду хранится. Две трети с нее отдаю за сохранность, треть мне оставляют. Черти согласны, конечно — мозги прихожанам ебу я, а бабло у них. Ты про билет в Эль-Рей слышал? Ну вот, мне долю малую оставят, и бронежилет со шлемом выдадут. А тебе, холоп — пиздец. Ты не вареную полбу, ты лебеду сырую жрать будешь.
Поп с трудом перевернулся на пузо, оперся на четыре кости и пополз к дому. Напоследок обернулся к Балде и поправил каску с порванным ремешком.
– Ты меня решил подставить — я тебя. Все честно, все по-русски, балда. Все посконно.
Балда с запоздалым пониманием попытался хлопнуть себя по лбу раздробленной рукой, и тут же завыл от боли на тучку, на которую обещал Чертенку забросить палку.
грустно