Откуда течет река, або Шубка из росомахи

Не хотелось бы о плохом к Сочельнику, но раз так вышло.

Я отматюкал довольно неплохого публициста Хавра, обвинившего наш народ в излишней злости. Типа впали как росомахи в амок, и уже не знаем когда разжать зубы. Здесь будет уместно вернуться к одной из летних лекций 20016 года, которая поясняла — как устроен российско-украинский дискурс.

Вкратце, чтобы не пересказывать, российский срез дискурса напоминает розу ветров. Все направления активны, просто где-то дует больше, где-то меньше, но все это управляется не погодой, а центральным вентилятором. Чтобы было понятно — вот представьте, Украина дает намек, что готова уступить Крым, но на условиях… бла-бла-бла… тут же вентилятор переносится по картушке компаса, активизируются «мышебратья» и гасится ветер со тороны «хахлысасите». Ситуация изменится — вентилятор еще раз перенесут. Фактически, это спрут, у которого восемь лап, растопыренные во все стороны в любом случае (Хлебовводов не авторитет), восьминог просто втягивает неактивные конечности и выпячивает активные. Но не теряет их. Решить дело может только ампутация — але на это спрут не пойдет.

Держать в латентной готовности всякое говно «на всякий случай» — это в ментальности потусторонцев. Они могут двадцать лет прожить с еврейской женой, народить троих детей, и все равно однажды в быту вырвется «жидовка ты сраная, как и твоя мама». Все, падение занавеса.

Украинский срез дискурса центрально неуправляем. Он проебал то время, когда в него надо было ввалить миллион бабла для управления и сформировался сам. Это не спрут, а цельнометаллический кубик рубика, который нельзя крутить чтобы пересобрать — только перекрасить. Люди за пять лет по своей воле расползлись по векторам дискурса намертво, и эту «розу ветров» не перепыхтеть вентилятором. Кто-то ушел на север в ненависть, кто-то на юг — давайте помиримся, кто-то на восток с оружием, кто-то на запад учиться и работать.

И жесткость позиций вполне объяснима. Она добыта самостоятельно, а не по темнику. А потому ценится носителем. Я вот, честно, не знаю что надо сделать, чтобы Лирник начал работать на врага. Что-то ужасное, типа шантажировать жизнями близких. И все равно он будет тайком портить взыватели авиабомб и подсыпать песок в буксы.

То була преамбула. Тераз амбула.

Но понятно, что такое положение дел требует определенной ебанутости, отличающейся от «ничего личного, просто бизнес». Нихуя, говорит контрагент, мой бизнес — это очень, очень личное. Я его лично выстрадал. И с таким контрагентом вентилятор уже не работает, такого контрагента графиками будущего процветания не наебать.

Это накладывается на закон сохранения, который на ебанутость тоже распространяется. В итоге на одного безмятежного философа с удочкой приходится один дважды ебанутый — за себя и за того философа.

И если взять «розу ветров», и смешать ее векторы, распределив ровно по всем 360 градусам, то мы получим круглый бублик вокруг точки отсчета. Его диаметр — это и есть суммарная пассионарность нации. Тут наебать резким пиковым прорывом активности в сторону чемпионата мира по футболу не получится. На одного фаната триста похуистов.

А если все сидят с удочками и ждут, пока мимо проплывет труп врага, то появление оскаженных росомах, берущих на себя дельту, неизбежно. Таких философов надо брать за руку, отводить выше по течению реки и наглядно показывать — откуда берутся трупы врагов которые иногда проплывают вниз. Потом возвращать на место, вкладывать в трясущиеся руки удочку, надевать на них панамку и советовать хорошего пищеварения.

А заодно пожелать замечать трупы друзей, которые тоже иногда проплывают по этой реке вниз к морю.

Разбор матчасти в лекции «Витамин У». Именно массовый общественный похуй привел к порождению каких-то адских воплощений национальной идеи. Нация при угрозе гибели выбросила штурмовые антитела, и упрекать их шо они сильно «анти» – это перебор. Не надо было мороженое ящиками жрать, горло бы не болело. А раз заболело — терпи температуру. Температуры нет у трупа.

Я понимаю, как эти акторы выглядят в глазах обывателя. Не очень, да. Ебанутые росомахи и все такое. Невменяемые животные. Самому неприятно. Дело не в жизненных контузиях, а в пиковых положениях, которые и выравнивают суммарно тот бублик пассионарности, о котором я писал выше. Дикие Ахиллесы, вредные Фоксы, ебанутые Горькие, оскаленные Тайры, и вообще — вся эта неприятная фауна, которая водится в верховьях реки, по которой иногда проплывают трупы врагов. А иногда и она сама проплывает. Раз на раз не приходится.

Все гармонично в этом мире, все посчитано и сложено, и если где-то зашкалило в пике — то потому что где-то провалилось. Если бы какой-то пидор не проголосовал за «дамбас паражняк не гонит», мой Фокс не мерз бы сейчас с автоматом на посту. Лирник бы носил на шее моих визжащих от восторга малых, а пани коммандер приседала в шпагат с двумя сияющими японскими мечами перед учениками в зале. Мы дохуя хорошего могли бы сделать. Но кто-то за нас подгадил.

Если все сядут с удочками вдоль реки дожидаться пока проплывет труп врага, то сначала проплывет труп с удочкой верхнего по течению. А потом второго. А потом третьего. А потом твой. Но ты уже не увидишь, увидит следующий с удочкой и скажет что-то охуенно философское.

Река начинается с источника.

Аэроразведку — с днем рождения.