Раки меня регулярно пытаются троллить на тему «а чо ты не в ато?» Сами они конечно на не Дамбасе рубятся за узкий мир, а в Питере мерзнут в узких американских штанах, произведенных в Китае, и пытаются купить хуевую траву, вросшую в Фергане. Но считают такой троллинг тонким ходом, который разрушит мою нервную систему.
Ну, скажу честно, я в марте-14 поперся в военкомат, сказал шо я фельдшер, и умею бинтовать и колоть. На меня там посмотрел жалостливо майор, как на тюленя с мячом на носу, дал направление на ВУС и сказал примерно так: дядя, тебя, не дай бог, заебошат, а стране твоей семье пенсию платить. Ты это, иди шоли поспи там, или погуляй в парке, или на рыбалку сходи. Вот если гудерианы будут под Киевом стоять, так мы тебе позвоним.
Я сказал – ага, суки, ну ладно, я вам все припомню. Пришел домой открыл ноутбук и завел аккаунт.
***
Учился я в пединституте, где на одного самца царя природы приходилось примерно двадцать цариц разных природ. И общага на Бойченко представляла собой шото невероятное, то есть там кроме вахтерши на входе дежурили менты, кенты, танкисты и артиллеристы и поверху кружили вертолеты, ощупывая территорию прожекторами и красными точками прицелов. Потому шо трахнуть молодую чернявую застенчивую училку, приехавшую в Киев из Ворохты – это всегда я-я, даст ист фантастиш, а жениться – так фиг его знает, я уже женат.
Армия особенно старалась понравиться, потому что формат семьи «лейтенант и училка» вписывался в любую воркуту, и был советским стандартом.
Шоб вы понимали, раз в неделю весь факультет приглашал вечерний КВВИДКУС на танцы, чай-печеньки, будущие училки, потенциальные семьи. Я тоже ходил на эти вечеринки, поскольку одних баб, излучив из них двух самцов, приглашать как-то неприлично, потому шо это уж больно на случку смахивает. И выгнать меня формально не могли. Мы, с моим однокурсником Ромой, с курсантами, конечно не танцевали. Но водили наших принцесс в туалет, где запивали этот ебучий армейский чай молдавской кониной.
Так шо никаких продавцов арбузов в общагу не пускали. Не для того мама квиточку растлила. В смысле ростила.
Но продавцы арбузов просачивались дымом через кордоны, и кричали мне в окна общаги, где я гостил: «Ей, вихади пагаварим адин на адин, как мущины. Ти щто, ссикун?»
И вот выхожу я один на один, но с Юрой Днепром и Юрой Шарым, чей суммарный вес составляет примерно двести двадцать килограмм, а суммарный рост четыре метра и десять сантиметров. Ну, типа два Юры от физкультуры.
И пятеро продавцов арбузов говорят мне: «ты щто, ади на адин вийти зассал? Ти щто, ни мужикь?» Ну вот такое понимание у людей про один на один. Они ж блять все братищька, и у них весь аул равняется одному. И они всем аулом выходят поговорить один на один – главное у лоха струнку затронуть, чтобы он сорвался и поперся в одиночку на аул.
Шарый два раза стреляет из газового пистолета, арбузы тикают, и на них наезжает бобик со свирепыми дарницкими ментами, из которых у каждого нежная ромашка посажена в этой общаге. Понимате, училка и лейтенант, а лейтенант может и ментовским быть. И тут начинается честное один на один. Ну это типа три озверевших мента и пять переляканных арбузников. Итог фееричен, блять, я не смог на это смотреть и ушел, я артист, и у меня нежное сердце, мне нельзя так переживать. А оба Юры остались. Они крепкие парни и любят комедийные сериалы.
Ну, вы уже понимаете, при чем тут информационные технологии? «Иды адин на адын, ти щьто сцикун?»
***
Я вчера поздравлял морпехов с праздником. Но напомню вам, что из первой и пятьсот первой Феодосии и Керчи, с личным составом в 650 бойцов, ушло только двести гоплитов, ощетинившись железом, и сейчас они в Николаеве и Одессе, сохранив славу своего знамени, цвет берета и честь наших морских каракул.
Остальные четыреста пятьдесят оказались не морпехами, а говном. И они не родились говном, они родились нормальными людьми. Но спокойные и ленивые люди, сидя за компьютерами, монтажными столами, микшерскими пультами просто убили их. Даже хуже чем убили – сначала убили, а потом подняли из могил, как зомби, и направили против собственной Нени. Которая, конечно, не кормила их икрой и паштетом из соловьиных клиторов, но содержала, как могла. И на службу которой они пришли сами, добровольно.
А они присягали, между прочим, но телевизор сломал даже присягу. Засранные береты. Вот так работает телекефир. Вот так выглядит информационная война.
«Иловайский котел», на который так любят надрачивать ракоцапы – это четыреста павших героев и сто пятьдесят без вести. А тут четыреста пятьдесят убитых тупо газетой по голове. И это не чумазая и усталая расконсерва, это морские котики. Элита.
Вот вам котел.
***
Ладно, раз я уже начал про общагу, то этим и закончу сьой плач иеремии.
Были там в общаге две сестрички-близняшки, блонды волынячки. Знаете, бывает такой тип с крупными зубами и улыбкой на двадцать один дюйм по диагонали, но милый и няшный, шо декоративные кролики, их сразу хочется погладить, а если получится, то я-я, даст ист фантастишь. А если две – то это вообще. И был Новый год. И все в общаге нажрались. И был день второй. И проснулся я в комнате общаги, с какими-то деревянными щепками в прическе типа «глызин на ветру», и с грифом от гитары в руке. Между прочим, чешская Кремона, пятьдесят пять рублей еще до реформы, дефицитный инструмент.
– Шо за хуйня, Рома? – спросил я единственного своего однокурсника, владельца комнаты, в которой я проснулся.
– Та ще хуйня. Ты к этим девчатам залез в комнату с гитарой и спросил: «Ну шо, кролей ебать будем?»
– Ахуеть, и шо потом?
– А потом вторая, которая Вика, взяла у тебя гитару, и уебала тебя ею по голове.
***
И я понял, шо надо менять информационную политику. Я с этими девчонтками иногда переписываюсь. Правда вони вже не девчонтки, а кобьети пишні, й на двох білявок сім діток. Я б сказав, шо єбуться як кролі, але знову гитарой по макитрі винесу. Ну йо нахуй, я помовчу.
Але все такіж вссишні й веселі. Й навчили мене, шо за слово можна допиздіцця, але слово будує світ й є зброєю теж,як мінамьот.
Надо только следить за информационной политикой.
