Васино счастье (парт тво, исключтельно 18+++)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, В КОТОРОЙ ВАСЯ РАБОТАЕТ И КУЛЬТУРНО ОТДЫХАЕТ

Через два месяца Вася совершенно влился в незамысловатый ход жизни «металлобазы». Слава богу, по-русски или по-английски более-менее говорили почти все, кроме угрюмых тонтон-макутов с периметра.

Он прослушал вводный курс лекций от вернувшегося из командировки начальника охраны Османа, который разъяснил ему, что весь постоянный персонал базы вооружен, а пистолет в оперативной кобуре заменяет бейдж. Что в шортах ходят только пиздюки. Что охрана на выезде прекрасно знает, как по-русски пишется слово «хуй», поэтому подписываться в регистрационной книге так больше не надо.

Он посетил оружейку Арвидаса, где презрительно отказался от пластикового «глока», долго копался в железе и с детской радостью выбрал «вальтер» PPK, («как у Джеймса Бонда, уау!»), получил два пустых магазина и коробку патронов, которые в тот же день расстрелял на полигоне за забором. Научился регулярно канючить у Арвидаса еще патроны, показывая ему взамен на ноутбуке, как бы интересуясь его мнением, свои свежие работы с привозными девками, которые суровый литовский католик смотрел одним глазом, старательно делая вид, что ему не интересно.

Проспорил двадцать щелбанов заместителю Османа Бекиму, стреляя по бутылкам на полигоне. После чего, гнусной лестью втерся к Бекиму в доверие, и начал упражняться в стрельбе вместе с ним. Беким стрелял как биоробот, и Вася тешил себя коварными планами, представляя, как утрет в тире нос злобному Егорову.

Используя язык жестов и алкоголь, свел короткое знакомство с завхозом Мирчей, который дал ему посидеть в кабине «Камова», предназначенному на продажу в такие далекие и маленькие страны, которые Вася не нашел бы на карте даже с помощью лупы, а потом расщедрился для Васи на мотоцикл со склада.

Наловчился ездить на этом мотоцикле в ближайший поселок с блэкджеком и шлюхами, находящийся в семи километрах от базы. Несколько раз сгонял во Влеру, поваляться на пляже, потолкаться в клубах, а один раз даже в Дуррес, где качественно подрался с толстыми немецкими туристами и отсидел ночь в участке, пока утром за ним не приехал похмельный и злой Беким.

Совершил визит к почтеннейшему ходже Хаши, пил на веранде, обдуваемой бризом, вино какого-то мохнатейшего года, обсуждал со старшим сыном Хаши, Ибрагимом, турнирную таблицу английского футбола, и качал на ноге первенца Ибрагима — Хаши-Бэкхема.

Сам Хаши наезжал раз в неделю, просматривал отобранные материалы, одобрительно хмыкал и говорил, что Вася талант и далеко пойдет. Вася млел от комплиментов, а Хаши горько жаловался на жизнь. Чертов бизнес, говорил Хаши, как можно так работать? Вот, сейчас есть спрос на беременных малолеток. Для, него, Хаши, это не проблема, он готов поставлять их батальонами, да хоть на месте производить. Но товар-то скоропортящийся! Они же, сучки такие, рожают в итоге! И куда это все потом девать? Хорошо, говорил Хаши, работать со слонихами, они два года беременные ходят. Но на слоних спроса нет. Вася соглашался и сочувственно качал головой.

И даже очаровал повара и официантку местной столовой, после чего мощная румынка Стэлла перестала сыпать «маленькому Василэ» лошадиные дозы местных адских приправ в еду. А один раз даже сварила для него в отдельной маленькой кастрюльке пельмени.

***
А вот счастья в жизни не было.

Девок на базу привозили и увозили автобусом примерно раз в неделю, постоянно здесь жили только три девицы. Серебристая Кэрри из Луганска, восточная красавица Зулейка из Таллина и Бьют. Чем занимались первые две, Вася догадывался смутно, хотя особо и не интересовался.

Бьют же жила, как домашняя кошка, валандаясь где угодно. Хаши, когда приезжал, рассеянно чесал ее за ухом, Мирча и Беким откровенно подкармливали, Осман старался не наступить ей на хвост, поскольку Бьют была из тех кошек, которые постоянно стараются заснуть именно в том кресле, в которое ты собирался сесть. Большую часть дня она мокла в бассейне, во дворе офиса Хаши, или курила с кладовщиками, откуда то и дело доносились раскаты громового хохота. Потом приезжали фуры «не-пойми-с-чем», кладовщики расползались по местам, а Бьют снова шла киснуть в бассейне или дрыхнуть в шезлонге.

Зная со слов Егорова о крайнем прагматизме Хаши, который не допустит, чтобы покупная шлюха в хозяйстве без дела простаивала, Вася немало дивился этому факту, но потом решил воспринимать жизнь такой, как она есть.

После той ночи Бьют заходила еще четыре раза, устраивая Васе выбросы адреналина, а один раз устроила двойной выброс, припершись пьяной вдрызг. Закатила Васе истерику, облевала пол и уснула, пока он ползал с тряпкой. Утром проснулась злобная с похмелья и выебала Васю со страшной силой, показав такой уровень техники и артистичности, что Вася долго тряс головой в задумчивости, и всерьез решил скачать из интернета инструкцию по управлению вертолетом Ка-29.

Злопамятный Вася отомстил за ночную уборку тем, что включил камеру на запись, зафиксировав это утреннее рысье беснование на видео, и потом часто пересматривал его тоскливыми вечерами, разминая член.

Затем ему в голову пришла хорошая идея, он сделал из этого безумного гонзо видеонарезку, закольцевав и ускорив самые шикарные моменты, и наложив поверх музычку «Арам-Зам-Зам». Получился психоделический порношедевр. Вася с гордостью
показал его Бьют, а потом долго убегал от нее по территории «металлобазы», петляя между блоками, и отсиживался в оружейке у Арвидаса, выслушивая от него нравоучительные проповеди.

***
Перекосилось все после приват-пати в клубе, где-то недели две назад.

Вася уже дважды выезжал на такую сверхурочную работу, которая неплохо оплачивалась. Как рассказывал Егоров, Хаши часто устраивал подобные вечеринки. То есть, не сам лично — по таким местам он не ходил. Занимался всем Осман, иногда другие люди, не знакомые Васе. Наслушавшись страшноватых рассказов Егорова, Вася
сначала напрягался, но все оказалось обыкновенными оргиями с адалт-шоу, наркотиками, беспорядочной еблей и скаканием из одной приватной комнаты в другую, а иногда и банальным групповым поревом, не отходя от барной стойки. Диковинного в этом не было ничего.

Существовало нерушимое правило — гости могут делать все, что угодно, но не снимать. Мало ли что они там наснимают. А, поскольку деньги уплачены, и все, что мы унесем с собой в могилу — это воспоминания, снимал за всех Вася. Потом гость мог забрать файл, как есть, или же попросить забить его лицо пикселями. Или вообще вместо забивания пикселей забить на это хуй — как и происходило в большинстве случаев. После чего Вася исходник уничтожал. Это было железное правило, вернее второй подпункт Правила Номер Три — не наебывать Хаши. Клиентов, которые гости Хаши, тоже нельзя было наебывать. По крайней мере, без разрешения самого ходжи.

В загородный клуб возле Преспанского озера Васю отвез старый знакомый Алик, сделавший стремительную карьеру от погонщика «фиата» до почтенного управляющего бусиком «Транспортер» с правом проезда за шлагбаум. Васе он искренне обрадовался, но несколько раз по дороге тянулся к магнитоле, намереваясь включить свою албанскую музыкальную инквизицию, напарывался на стальной взгляд Васи и отдергивал руку. Затем, все-таки не выдержал дорожной тоски, и сам тихонько завыл под усы
что-то свадебно-погребальное, тревожно поглядывая на Васю. Вася обреченно вздохнул и уткнулся лицом в ладонь. Посидел так минуту, вытянулся на сидении, и сам стал подвывать вторым голосом. Чего уж там.

***
Приехали. Вася вытащил камеру, двинулся в центральный зал клуба, взглядом наследного принца отогнав охранника. Осмотрел зал и приват-румы, проверил аккумуляторы, поставил запасные на подзарядку, и двинулся в бар, кормить себя и Алика. В баре на плохом английском сообщили, что кухня только разогревается, предложили яичницу с беконом, оливки и коньяк. Вася покрутил носом, поменял в заказе коньяк на водку и запретил сыпать в яичницу что либо, кроме соли. Затем они уселись за стойку и начали поедать яичницу.

Вскоре приехал автобус с артистками. Девки всыпались в зал — почти все незнакомые. Из них Вася знал только знойную дочь Востока таллиннскую Зулейку, двух близняшек из Влеры (то есть, не из Влеры, конечно, из влерского борделя — а так, вообще-то, из самой Москвы), и… из-за спин высунулась Бьют, невинно хлопая глазами.

— Вот бля, — сказал черным голосом Вася, и повернулся к яичнице. Мир как-то сузился и потемнел. Хотя, собственно, что тут такого? — спросила мудрая крыса у Васи в голове, впервые заговорив человечьим голосом. — А что ты думал? Все работают, Вася. И тебе надо работать. Какого хуя ты решил, что в сказку попал?

— Какого хуя? — громко спросил Вася и грохнул по стойке кулаком. Все обернулись к нему. — Я же просил ничего в яичницу, кроме соли, не сыпать. Вот это — это что за хуйня такая? Вот эта, красная? Вы чо, блядь, до язвы меня довести хотите? — в баре виновато пожали плечами, что-то ответили на секретном албанском, цапнули тарелку и утащили. Вася вздохнул и пошел смотреть свои аккумуляторы.

***
Вечеринка удалась на славу, то есть, как обычно, через жопу. Во всех смыслах.
Какая-то новенькая, с серебряным париком на голове и выкрашенным в серебро лобком, затискивала в таллиннскую Зулейку искусственный член, размерами напоминающий о транзите газа в Европу. Зулейка при этом закатывала глаза и фальшиво хрипела «дипер, дипер… блядь, Танька, осторожнее, не дергай так». Близняшки из Влеры устроились задницами друг к другу на барной стойке, с двусторонним силиконовым дилдо, и играли в «зеркало». Вокруг них собралась компания, свистом и аплодисментами поддерживающие старания. Затем визжащих близняшек стащили со стойки, попутно обливая алкоголем, подтянули столик, положили одну на другую, и заменили синтетику между ног на натуральный продукт. Опять раздались аплодисменты. Несомненно, «блонди твинз» пользовались сегодня успехом. Остальных шлюх почти всех поразбирали по приватам, нескольких мяли за угловыми столиками.

Вася бродил по залу с камерой, позыркивая на балкончик, где Бьют расположилась на коленях у чернокожего турецкого офицера, что-то рассказывая ему на ухо и размахивая руками. Время от времени офицер светил в улыбке белыми зубами на черной морде. Что она могла рассказывать, с ее языковыми способностями, для Васи оставалось тайной. Затем Бьют скользнула вниз, к ногам офицера, и завозилась с его ширинкой.

«Вообще охуели», — мрачно подумал Вася: «Они уже прямо в форме на блядки приезжают, культуртрегеры ебаные. Или это понт специальный такой — показать, как они всех на хую вертели?»

Вася вскинул камеру, навел ее на Бьют и надавил на кнопку зума. Бьют с негром прыжком приблизились к нему и размазались по кадру, а когда они собрались в кучу и обрели резкость, Вася увидел тот самый, бесподобный минет, после которого грустил длинными одинокими вечерами, наминая член возле ноутбука.

Русо-снежная головка Бьют качалась над спущенными штанами, плотно охватив черный ствол губами, запуская его по самое… — Тихо, Вася, сказала крыса, успокойся, Вася. Делай свое дело, или бери билет обратно в Кривой Рог. Я тоже хочу домой, не ты один такой.

Вася влип глазом в видоискатель. Бьют время от времени выпускала черный хуй изо рта, смотрела на негра снизу вверх и что-то, льстиво улыбаясь, говорила ему. Негр в звании полковника тоже лыбился в ответ. Вот, сука, а мне она в глаза никогда не смотрит, когда сосет, сказал Вася своей криворожской крысе. Та не ответила. Убежала в свою норку, наверное.

***
Кто-то тяжело положил Васе руку на плечо. Вася от неожиданности вздрогнул и опустил камеру. Перед ним стоял голландец, один из двух в штатском, сидевших за боковым столиком и тянувших бесконечное пиво, которых Вася сразу окрестил «сержантами». Потому что сержантские морды Вася распознавал как Ломброзо преступника по черепу — хоть в Санта-Клауса его переодень. Блядями они не интересовались. Или пидоры, как заведено в Стране Тюльпанов, или сержантам в присутствии полковника не положено блядями интересоваться.Инструкторы,или ОБСЕ.

— Прекратите съемку и отдайте кассету, — на английском, с акцентом, сказал сержант.

— Что? — спросил обалдевший Вася. — Какую кассету?

— На которую вы ведете съемку. Снимать этого человека запрещено.

— В камере нет кассеты, идиот. Кассеты в твоем детстве остались.

— Тогда я должен изъять камеру.

— Это камера заведения, я здесь работаю, — выразительно сказал Вася сержанту, как слабоумному ребенку. — И стоит она больше,чем твое жалование за пять лет.Тебя же ознакомили с правилами, когда давали приглашение? Или нет?

Сержант напрягся, и положил руку на кобуру, наполовину прикрытую рубашкой навыпуск. «Простите, сэр. Это не обсуждается»

— Ага, — сказал Вася. — Понятно. Хорошо. Только не здесь. Скандал будет. Ты же понимаешь, где мы находимся? Ты понимаешь, что ты за границей? Идем, выйдем, просмотришь, что там снято, и я отдам тебе камеру, если что-то не так. Только комнаты все до одной сейчас заняты, там ебутся. Идем на улицу.

Сержант кивнул сначала Васе, потом своему напарнику, протянул руку, словно у себя дома, приглашая пройти вперед. «Ах ты, пидор» — подумал Вася, и покорно зашагал на выход.
Выйдя на крыльцо заведения, Вася спустился по ступенькам и двинулся вдоль стены за угол. «Сэр?» — позвал его сержант.

— Здесь слишком светло, — Вася показал на освещение над входом. — Экран маленький и жидкокристаллический. Он будет бликовать, мы ничего не увидим. Надо отойти в тень. — Голландский сержант кивнул и двинулся за Васей. «Непуганая сволочь», — подумал Вася: «Царь природы».

Он поставил камеру на землю и нагнулся над ней, откидывая панель монитора и нажимая на сенсоры. Сержант подошел и тоже заинтересованно наклонился. Вася резко разогнулся всем телом, раскручвая корпус. и, как катапульта, зарядил тупому сержанту кулаком снизу в челюсть.

***
Получилось не по-егоровски, конечно, тут талант от бога нужен, чтобы бить как Егоров, но тоже неплохо. Сержант откинул голову, сделал два шага назад, и сел на жопу. Вася потряс отбитой рукой, затем примерился, и крепко пробил ногой по голландской голове, как Марк ван Бастен по футбольному мячу.

Хозяин головы лег на бок, завозился, но крепкая голландская голова выдержала и это, сержант полез рукой нашаривать пистолет. Вася спокойно отвел руку голландца, положил ее на дорожку водослива, ведущую вокруг здания, и впечатал ее каблуком в бетон, кроша хрупкие кости пясти. На этот раз дошло, сержант взвыл.

Вася вытащил у него из кобуры пистолет, сунул себе за ремень. Обыскал карманы, достал оттуда пластиковую карточку, оборвал цепочку, тоже забрал. Затем, подтягивая за шиворот, помог голландцу подняться на ноги.

— Ты, мать твою, знаешь куда пришел? Это что тебе, амстердамский гей-клуб? Какого хуя ты незнакомых мужиков лапаешь, пидор? Дружка своего лапай, — в Васиной крови бушевала ненависть чистейшей воды, высочайшей пробы, хоть кольцо всевластия из нее отливай. Проклятая Турция уже аннексировала его Бьют, установила у нее во рту диктатуру «черных полковников» а Голландия пыталась теперь отнять последнее святое, что у Васи оставалось — его камеру.

— Ты, дерьма кусок, ты знаешь, что в этой стране есть места, из которых можно не вернуться? — Сержант мутно смотрел на Васю, судя по всему, привыкая к новому формату головы

— Ты что, воин ебаный, решил, что тут, как у себя на базе? Ты пересек границу, приперся незваным гостем к бандитам, и решил порядки наводить? Говорить — куда кому идти, и забирать что угодно? Ты, мать твою, кто такой? Спорим, что ты сержант? А я прапорщик, фендрик по-вашему. Тебя учили на твоих трехдневных курсах, мать его, нструкторов, честь старшим по званию отдавать?

Воин бессмысленно водил глазами, потом решился на финальную битву и открыл рот, чтобы заорать. Вася плотно зажал его нос между ключами от своей комнаты и металлический биркой с номером, качнулся назад, и мощно врезал лбом в переносицу, отрывая хрящ носа от основания. Сержант глухо тукнул затылком об стену и уютно лег в водосток.

Вася наклонился, проверил работу, затем встал, достал из-за пояса конфискованный пистолет, рассмотрел. «ЗИГ-Зауэр», ай-яй-яй, с работы, небось, прихватил в личных целях. Снял его с предохранителя и два раза выстрелил в воздух. Потом подумал, и выстрелил еще два раза.

***
Первый охранник выломился из дверей, выдергивая «глок» из кобуры. Еще двое бежали от беседки возле въезда в комплекс. Добежали и застыли, с ужасом глядя на Васю с пистолетом, и на лежащее под стеной тело в рубашке, обильно залитой спереди кровищей.

— Живой, живой, не ссыте. — Вася успокаивающе помахал «зауэром». — Ты, быстро Османа сюда. Если на бабе — с бабы снимай. Хватит ебаться, работать надо. Вы — посмотрите, чтобы не уполз. Хотя это вряд ли, но головы у них крепкие, блядь, кто их знает. — Вася облизал разбитые костяшки пальцев.

***
— Вася, ты уже совсем берега теряешь, — сказал Осман, сидя за столом в комнате администратора клуба. Из-за стены, из зала глухо доносилась музыка. — Это гости и клиенты Хаши.

— Нет, это ты нюх теряешь, Осман. Гость Хаши только один — полковник Рушди. Я проверил по списку. А эти двое — не гости Хаши. Это хуй знает кто, которых твой полковник сюда привел. Почему он весь свой полк сюда не привел?

— Это не твое дело, Вася, — ровно ответил Осман.

— Конечно, это твое дело, которое ты проебал. Потому что даже я здесь без оружия. Я его сдал. Как положено. Мое дело кино снимать, а не думать — почему двое вооруженных ходят по залу, как полицаи, и наводят свои порядки. Кстати, как они сюда попали? У тебя что, личный проход через границу в мандатные зоны, или они на дельтапланах прилетают?

— Это не твое дело, — так же ровно повторил Осман. Вася вздохнул.

— Хорошо, — он выщелкнул из камеры карту памяти, подошел ко второму, относительно целому сержанту, сидящему рядом на стуле, с руками в наручниках за спиной, и опустил карточку ему в нагрудный карман. Сержант вздрогнул, и сжался.

— Хорошо, — устало повторил Вася. — Значит так. Непонятно кто, непонятно как попавший в закрытый клуб Хаши, угрожая мне оружием, пытается отобрать камеру с видеоматериалами, которые я готовлю для того же Хаши. Что там может быть — предлагаю тебе пофантазировать самому. Уверяю тебя, там очень разное, в том чсле. В это время, начальник охраны яростно ебет потомственную негритянку Томку из Рязани в приват-руме, забив хуй на свои прямые обязанности. А после того, как я, голыми руками, защищаю хозяйское добро от вооруженного «не пойми кого», начальник охраны, застегнув штаны, сообщает, что это не мое дело. Я тебя понял, Осман. Я поехал на базу. Карточку, считай, ты передал по адресу. Не буду же я с вами драться, вас много, а я один. Бывай здоров, Осман.Боюсь только, что ненадолго.

Осман изменился в лице. Рывком поднялся, уцепил зажмурившегося сержанта за ворот, подтащил к себе, выудил карту памяти у него из кармана. И положил на стол.

— Вася, не гони. Забери карточку. Просто накладка вышла.

— Накладка вышла у тебя. А берега, значит, потерял я. Осман, ты никакого противоречия в этом не видишь? — крыса в голове Васи выглянула из норки и согласно покивала головой. — Я ждал, как минимум, благодарности, за то, что выполняю твою работу. Ладно, напиши Хаши докладную, чтобы я написал объяснительную. Все, я устал. На сегодня съемка закончена. Алик меня отвезет.

Осман молча стоял, мрачно глядя в стол. Вася стоял у дверей, мрачно глядя в пол. Сержант панически переводил взгляд с одного на другого, не понимая ничего — ни разговора, ни почему так страшно перекосился простой и понятный до этого мир, и что вообще происходит в этой комнате. Затем Осман вздохнул, подошел к Васе и дружески взял его за плечо.

— Ладно, Вася, проехали. Вечеринку, вообще-то, готовил филиал из Корчи, так что я тут тоже, по большому счету, гость. Хотя с себя вины не снимаю. Все, кому положено, пиздюлей получат. Кому надо — спасибо скажут. Забери карточку и камеру, пожалуйста. Давай не будем разгонять ситуацию. Насчет благодарности — будет. Все, забыли. Ладно?

— Карточку я заберу, а камеру в бусик пусть отнесут. Я поссать схожу — капризно буркнул Вася и двинулся в коридор. Крыса высунула нос и скептически покачала головой — нет, не забудет ничего Осман. Не такой он человек.

***
Вася прошел к туалетам, подергал одну дверь — закрыто. Дернул вторую, и дверь открылась.

Черный полковник Рушди спустив штаны до щиколоток, сидел на унитазе, и с усилием натягивал на член задницу Бьют. Девушка, закатив до белков глаза, сидела верхом на полковнике, лицом к двери, хрипела, и яростно натирала себе пальцами клитор под белобрысым пушком на лобке, мотая русо-снежными волосами и приподнимаясь на цыпочки босых ног, когда уж совсем приходилось в попу не по размеру. Туфли лежали возле унитаза, кружевные трусики висели на одной ножке. Полковник, казалось, спал, только сжимал руки на боках Бьют, плавно двигал тазом навстречу девушке и иногда говорил: «м-м-м». Затем открыл глаза и посмотрел на Васю.

— Чего вылупился, еб твою мать? Видишь, занято. Вон пошел.

Карьеру свою полковник явно начинал с самых низов.

— Ебаться в приватах надо. А в туалете надо ссать, — сумрачно сказал Вася. Картинка была настолько впечатляющей, что ничего умнее Вася придумать не смог. — Вот сейчас поссу прямо на вас. В Турци что, не учат, зачем сортир нужен? А еще Европа, называется.

— На улице поссышь, мудак. Давай, вали отсюда. Или я сейчас с ней закончу и тебе тоже жопу порву. Пробовал когда-нибудь толстый черный член?

Вася сокрушенно покачал головой, вытащил из-за спины конфискованный у недотепы-сержанта «зауэр» и направил его в лоб турецкому. Полковник широко раскрыл глаза, белые на черном, и замер.

— Ай… — сказала знакомым голосом Бьют. — Ай… ай… ай…
Вася тщательно прицелился в белый глаз, и спустил курок. Пистолет звонко лязгнул.

Полковник рванулся назад, чуть не расколотив локтем сливной бачок, и заорал как резаный. Судя по всему, эрекция у янычара пропала, потому что Бьют сползла с него на пол уборной, кое как встала, цепляясь за стену и Васю, и, заплетаясь в трусах, пошатываясь, пошла в коридор. Пьяна она была феерически. Вася притормозил девушку, окончательно стащил с нее трусики, запихал их к себе в карман, одернул платье на ягодицах и отправил восвояси. Первый этаж, не убьется. Затем вернулся к господину Рушди.
***
— Лови, — сказал Вася, кинул пистолет полковнику, тот не успел свести колени, и пистолет булькнул в унитаз. — Доставай, давай, обезьяна черножопая. Это же казенное имуществоголландской королевы
.
Полковник смотрел на Васю сметанными глазами, как на всадника Апокалипсиса. Вася опять сокрушенно покачал головой и вытащил свой «вальтер» PPK.

— Смотри. Вот это — мой. Он заряжен. Вон тот, что в очке лежит — это твоего холуя, которого ты привел вооруженным в закрытый клуб. Нелегально перейдя границу, кстати. Доставай, пистолет, доставай… Ты понимаешь — что произошло? Холуй, которого ты привел без приглашения, устроил дебош в очень непростом заведении. Угрожал сотрудникам тем самым пистолетом, который ты сейчас ловишь в унитазе. Холуя твоего уже увезли в госпиталь. А вот куда увезут тебя? — Вася почесал стволом «вальтера» переносицу. — Ты же понимаешь, что здесь не пидорский голландский клуб, куда пускают любых обезьян, и они там творят что хотят? Понимаешь ведь, что это маленькая консервативная страна, в которой традиции ценятся, а уважение к правилам обязательно? — полковник кивнул головой

— Ты чего мне киваешь, обезьяна ебаная. Сказать словами можешь?

— Понимаю, — сказал полковник.

— Что ты понимаешь?

— Что ценятся традиции и обязательно уважение к правилам.

— Хорошо, — обстоятельно сказал Вася. — Это хорошо. Кстати, ты не обижаешься на неполиткорректность, и все такое? — Вася покрутил пистолетом в воздухе. Полковник отрицательно помахал головой. — Хули ты опять мне головой машешь? Тебя же в твоем питомнике учили разговаривать по-человечески?

— Не обижаюсь на неполиткорректность. — хрипло сказал полковник Рушди.

— И это тоже хорошо. Потому что лично я не против турков. Я против таких мудаков как ты, которые постоянно поминают вслух свой «толстый черный член». Я разве спрашивал — какого у тебя цвета член? Кстати, ты с девушкой рассчитался? — уже не черный, а серый полковник, сидя на унитазе с мокрым пистолетом в руках отрицательно покачал головой, и тут же опомнился: «Нет, не рассчитался». — Сколько ты должен?

— Триста евро за всех, — полковник полез за бумажником в карман спущенных штанов, долго копался, наконец, достал его, раскрыл. Вася кое-что пометил у себя в голове, а крыса шевельнула хвостом.

— Дай сюда. Триста — это классика. В жопу — двойная цена. — Вася отсчитал деньги, затем бумажник тоже булькнул в унитаз между коленей офицера. — Кстати, покажи хуй, пожалуйста.

Полковник ошеломленно посмотрел на Васю, тот повторил вежливую просьбу, подняв пистолет. Полковник неуклюже приподнялся над унитазом. Вася подвигал черный сморщенный член стволом «вальтера» туда-сюда, хмыкнул.

— А рассказов-то! Прощайте, хер. Желаю вам благополучно добраться до дома.

Вася вышел в коридор, затем внезапно остановился, вернулся в туалет, офицер снова вжался в сливной бачок. Вася подобрал с пола туфли Бьют. Улыбнулся, подмигнул полковнику.

— Золушка на этот раз обе потеряла.

***
Ехали молча. Бьют храпела сзади на сидении, Вася смотрел на сереющее рассветное небо, затем тихонько завел «Чому розплетена коса». Допел, начал «Ой, чий то кинь стоить», потом «Ой, у гаю при Дунаю».

— Хорошие у русских песни, — вздохнул Алик. — Только грустные

— Это потому что бабы у нас бляди, Алик. Ну, не все, конечно. В, основном красивые и хорошие. Просто жизнь у них такая.