Пей первым, або Любовь до гроба

– Ты будешь пить свой яд, или нет? – раздраженно спросила Джульетта. – Я уже полчаса жду, чтобы заколоться.

– Я уже два раза пил! – невнятно ответил Ромео. – Не знаю, почему-то не действует. Может, у меня иммунитет крепкий. Ты колись, не жди меня. От клинка иммунитета нет, а я потом умру, над твоим телом, любимая. В рыданиях.

– А ну-ка, дай свой яд… – Джульетта ловко выхватила бутылку у Ромео и понюхала горлышко. – Понятно. Ты от этого яда умрешь лет через тридцать, от цирроза. В рыданиях.

Ромео икнул.

– Жюли. Ты что, меня в чем-то подозреваешь? Я же как сорок тысяч братьев…

– … пиздеть не могут, – закончила Джульетта. – Слушай, мы же с тобой договорились умереть вместе. Вот шо это за хуйня началась такая? Мы с тобой Монтекки и Капулетти, или шопопало?

Ромео встал, сделал три неверных шага, ухватился за виноградную лозу, оборвал ее и упал.

– Вот видишь, действует яд! – заволал Ромео, тяжко ворочаясь на плитках итальянского дворика. – Колись скорее! А то меня сейчас стошнит.

– Не-не, – сказала Джульетта. – Давай меняться. Я пью твой яд, а ты колешься.

– Мы же не так договаривались! – Ромео с трудом встал на четвереньки. – Договора нельзя нарушать.

– В договоре не было прописано, что ядом будет кьянти!

– Алкоголь — яд! – Ромео, шатаясь, встал на ноги. – Это тебе любой врач в международном суде докажет. Давай, колись ножом. Да какая нахуй разница, все умрем в свое время.

– Ой! – сказала Джульетта, – Я палец уколола. Ну как бы все, я закололась кинжалом, согласно договору. Но чудом выжила. А у тебя яд кончился. Хочешь, свой дам?

Джульетта достала маленький флакончик. Ромео в ужасе отшатнулся и оперся на стену. О ядах Капулетти в Вероне ходили легенды.

– Слушай, ну вот что ты начинаешь? – жалобно спросил Ромео. – Закололась бы и все. Ты дальше даже не знала бы ничего про меня. Тыц-пыздыц. Темнота. Все умрем. Какая тебе потом разница, когда ты заколешься? Шож ты, сука, такая принципиальная?

Ромео, пошатываясь, сел на бортик фонтана рядом с Джульеттой.

– Хорошо. С ядом не пролезло. Давай сначала заколешься ты, а потом я?

– Давай ты меня заколешь, любимый? Своими руками. – Джульетта разорвала платье. – Вот тебе мое сердце! Бей!

– Я шо, ебанутый? Тут видеокамеры на каждом столбе!

– Тебе-то какая разница? Ты же сразу после меня умрешь. По договору.

Ромео тяжко задумался, потом сплюнул на итальянскую плитку.

– Да. Подловила. Хорошо. Чо ты от меня хочешь? Только конкретно

– Алиментов

– Да ты охуела!

Джульетта вздохнула и потянулась рукой в разорванный ворот.

– Вот тебе тест. До двух считать умеешь? Между прочим, я несовершеннолетняя. Если ты сам не заколешься, тебя твой папа заколет. Или мой. Тут без вариантов, Ромка. Так что пей яд.

Ромео молниеносно трезвел.

– Слушай, а давай как раньше. Без самоубийства. Одна семья, один народ…

– И умрем вместе в один день, – насмешливо подхватила Джульетта. – И будем трахаться самозабвенно, пока нас не разлучит смерть, когда ты накапаешь мне яд в борщ. Нет, так не пойдет. Что сделано — то сделано, плод греха есть, и мне его придется вынашивать. Или выкинуть. Но тебе за это придется платить. Не образно, а в прямом смысле — деньгами. Я тебя любила, но ты оказался поц.

– Почему это? – вскинулся Ромео. – Мы — одна душа! Один язык!

– Потому что в любом кабаке я платила поровну, – холодно ответила Джульетта. – Даже когда ты заказывал мне газ по полтишку за кубометр. Извини, но юношеская любовь кончилась. Короче, ты будешь яд пить?

Ромео встал, и поднял с плиток брошенный клинок.

– Сука. Готовься. Блядина.

– Обернись, – так же холодно ответила Джульетта.

В арке, ведущей во двор, метались лучи фонарей.

– Это городская стража. Я знала, и вызвала через папу. И тебе пиздец. Снимай берет с пером, в тюрьме такое не понимают. Спа-а-аси-те! На-а-аси-илуют! Мала-ле-е-етку! Бух-о-о-ой с ножо-о-ом!

Лучи тактических фонарей тут же синхронно свелись на Джульетте с разорванным декольте, и на Ромео с клинком в руке. По дворику загремели берцы городской стражи, расходясь по директрисам.

– Стоять, не двигаться, – гаркнул мегафон. – Бросить оружие.

Нож брякнул о плитку.

– Слушай, Ромео, и не перебивай, – торопливо сказала Джульетта. – Яд тебе кладу в руку. Или сейчас быстро и все, или тюрьма. Если выпьешь — извини, я не зарежусь. Я бы зарезалась, но у меня ребенок. Твой. Ребенка я выведу в люди. Скажу, что из-за ревности, или еще какую-то хуйню придумаю, чтобы память о тебе не пачкала родных. Я тебя любила, черт. Уйди достойно как Монтекки!

– А сколько мне дадут, – тоскливо спросил Ромео. – Говорят, что через две трети срока, если хорошо себя вести, можно выйти по УДО?

– Вот ты пидор, – ответила Джульетта, и выбросила яд в фонтан.