Ностальгия по виселице, або Петух

Ностальгия по совку вполне понятна и простительна. Большинство ностальгирующих — за исключением батальона мохеровых беретов — застали СССР детьми. А дети в Союзе, как ни крути, были привилегированным классом. Это не потому что совок был добрым, а потому что так решено — и пиздец, исполнять. И детей начали привилегировать, тихо матерясь сквозь зубы.

Строить им всякие детские площадки и прочие Артеки.

Поэтому память об СССР у нынешнего поколения 30+ исключительно детская. Дети же не понимают, что они ходят в позорных тулупах, и в х/б колготах с мотней ниже колен. Они еще не выставляют свой сошиал велью путем экипировки. Им похуй, главное что тепло. И можно кидаться снегом друг в друга, а нинтендо — не-е-ет, не знаем.

Когда о чем-то не знаешь, то об этом и не жалеешь.

Но, перечислим, начиная от детсада.

Бесплатные детские сады, например. Блять, а какими они еще должны были быть, если их назначение — освободить родителей для производства? Родители работают на государство. Если бы они работали на себя, то логично, что они оплачивают коллективный бэбиситтинг из своего кармана. Ну хорошо, тогда они не пойдут на работу, и план по валу будет провален (сорри, это скороговорка). Тем более, что государство деньги на детский сад снимало в итоге с тех же родителей, через невидимый налог способом зарплаты в сто-дваццать рублей.

А детям заебись все, кроме утренней побудки, тихого часа и чтобы вечером мама вовремя забрала. Но это производственная вводящая. Так надо. Это во всем мире детский сон считается ценностью. Организм личинки бешено растет, метаболизм аж рычит, разгоняя дите до взрослой особи, он спит сколько хочет и где хочет. И тут опа — побудка в шесть утра. И на тебя, невменяемого, натягивают колготы, байковую рубашку, шубу из искусственной чебурашки и везут через пургу в детсадик. Потому что папе с мамой через полгорода пиздовать на работу, а собственная машина в СССР — это тема для отдельной статьи.

Через семь лет я буду точно так же возить в детсад сопящую в санках сестру. Жизнь — это боль. В СССР это была боль без обезбола. Но детям похуй, уже через час после побудки ои делают ежа из каштана и спичек, и кормят гуппи в аквариуме пластилином.

В школе выстраивались патрули, которые не пускали опоздавших. В чем смысл? Как ученик третьего класса может опоздать или не опоздать по своему желанию? Он что, самостоятельный? Тогда надо его папу и маму не пускать на работу. И потом — почему сами патрульные не на уроке? В итоге — если опоздал, то нахуй вообще эту школу. Завтра пойдем, если не опоздаем. А сегодня разворачиваемся и идем спать дальше. Ключ од хаты на шее. А потом на каток.

Опоздавших надо наоборот, пинками загонять, сокращая время опоздания. Вот пример мудацкой организации производства. Однако дети помнят о школе вовсе не это — радость общения с одноклассниками, первые настоящие друзья, первые более-менее сиськи. Первая, допустим сигарета «Космос».

Пионерский лагерь. Родительский день. Почему родитель не может увидеть собственного ребенка когда угодно, и не через забор? Почему он не может зайти на территорию иначе как раз в четырнадцать дней (это половина стандартной смены). Почему пионерский костер — это что-то типа новогодней елки, которую два дня конструируют физрук с плавруком, потом обливают бензином — и подойти к ней ближе чем на тридцать метров нельзя, потому что ресницы сгорят. Слава богу, эта пылающая хуйня через полчаса прогорает и валится внутрь себя. Потом надо спеть хором пару песен и вас отпустят.

Но дети помнят другие пионерские костры. Например, когда первый отряд спиздил у местных курицу (точнее петуха), ощипал и приготовил ночью на тайном костре, затем они вытащили пионера, будущего профессора, с гитарой играть Наутилус и Воскресенье, только тихо, а потом прокрались девчонки из второго отряда и целовались в рот. Сиськи уже более, чем менее. И еще подмазался один переросток из третьего отряда, которому было не положено, но у него был портвейн.

Вот это помнят нынешние бородатые дети, ностальгирующие за совком. Системные антисоветчики, овладевшие наукой добывать воду из автомата без одной копейки. Такое детство, играющее в жопе.

Не то, что им дарил Союз — а как они нарушали советские правила. Подаренное Союзом было обузой. Если вы так любили Союз — нахуя же вы тогда слушали Чингизхан, а не Зыкину? Вы постоянно уебывали от совка, испытывали от этого радость, и вам не хватает цепей, чтобы их рвать? Тебе расширили периметр возможного, но еперь по возрасту сложно дохромать до этого периметра, чтобы его нарушить и ощутить пионерский кайф?

Радость пирата. Эх, говорит старый разбойник, славно было при Кингджордже, не то что сейчас! – При Кингджордже тебя бы повесили, дебил, за то, что сейчас ты можешь просто купить.

Куда девались твои советы? Вон, их дохуя. Райсоветы, горсоветы, облсоветы, даже Верховный Дурсовет есть. Все на месте. Компартии нету, но какое отношение к компартии ты имел в тринадцать лет? Тебе при Союзе спускали попытки нарушить рамки возможного, только потому что ты привилегированный класс. Дурное дитя. Максимальное наказание — исключение из комсомола. И ты решил, что тогда так жили все? Как дети?

Но если хочешь пожить как при Союзе — так не вопрос. Ограбь банк. Изнасилуй почтальона. Подожги горсовет.

Ответка будет такая же, как за опоздание в школу, сигареты «Космос» и спизженого петуха в СССР. И ты вернешься на родину в свой любимый гулаг. Но уже по взрослому.