– То есть, ты считаешь что поступила правильно? – мрачно спросил Люк, глядя в иллюминатор.
– Я считаю что правильно было бы тебя еще четыреста лет назад нахуй послать. А теперь уже поздно, извини, мне приходится поступать по обстоятельствам. Знаешь что такое «древо погрешностей»?
– Знаю, – злобно сказал Люк, уткнувшись лбом в окно. – Это твое генеалогическое древо. Начиная с тещи.
Файв влепила уже два часа как бывшему мужу подзатыльник, и он треснулся лбом в синталь озборного окна. Технического смысла окно не имело, потому что чувствительные детекторы «Лакшми» могли вынюхать все вокруг в любом спектре и диапазоне, и вывести картинку на сферу, в виде хоть графиков, хоть игры в «тетрис», хоть с точки зрения дельинов. Просто какие-то умники из «Массачусетс Тикай» решили, что людям комфортнее лететь четыреста лет в помещении с окошком.
За иллюминатором в пустоте космоса медленно вращалась пузатая бутылка грамм на семьсот.
– Ты понимаешь что это был молдавский суперкогни две тысячи триста четырнадцатого года? – спросил Люк, вытирая лоб. – Год атомной бомбардировки Воронежа? Он стоит как атмосферный шаттл!
– Я понимаю, что у меня муж алкоголик!
– Бывший. В смысле муж.
– Бывший муж алкоголик – это еще хуже!
– Почему, кстати? – заинтересовался Люк.
– Потому что он постоянно появляется в твоей жизни и просит денег чтобы опохмелиться! Я смотрела фильм из культурной базы Лакшмимайнд, его снал какой-то доисторический режиссер, кажется немец. «Москау слезайт нихть верен». Так вот, там у женщины был муж хоккеист…
– Хокке… что?
– Ист. Дас ист хоккеист. Он играл в такую игру, где мужчины с железными накладками на ногах бегали по замерзшей воде и били друг друга изогнутыми палками.
– Зачем??? – поразился Люк.
– Затем что им давали за деньги!
– Ого. Но тут вполне логично начать пить, вместо того, чтобы бить друг друга кривыми палками. Я вот думаю, что парень все правильно сделал.
– Ты когда нибудь перестанешь меня перебивать! – вызверилась Файв.
– Я тебя четыреста лет в криокамере не перебивал, – мрачно отозвался Люк, рассматривая бутылку, издевательски вращающуюся за синталем окна. – Ладно. Что там было дальше с этим твоим похуистом?
– С хоккеистом! Он перестал бегать по замерзшей воде и начал употреблять спиртное! И потом приходил к бывшей жене, чтобы попросить у нее три рубля!
– Три чего?..
– Ру. Бля. Ты тупой или глухой?
Люк оторвался от окна и посмотрел на два часа как бывшую жену. Потом цокнул языком, вызывая цифровой разум «Лакшми».
– Да, папа, – мягко отозвался унисексовым голосом искуственный интеллект старранера.
– Что такое «Ру. Бля.»
– Обработка, папа. Есть, нашла. Ру, пойнт, бля – это с вероятностью в восемьдесят процентов русская проститутка. Префикс «ру» с пойнтом обозначает…
Люк опять щелкнул языком, выключив Лакшмимайнд и посмотрел на Файв.
– То есть, этот твой артист, который бегал с палкой по замерзшей воде и потом из-за этого начал пить, приходил к бывшей жене за тремя русскими проститутками? Ты уверена, что именно из нас двоих именно я невменяемый алкоголик?
– Рубль — это денежная единица древней Московии! – заорала Файф. – Он приходил к ней просить деньги, чтобы купить водку для ликвидации алкогольной абстиненции!
– Ага. То есть, если бы я выпил этот молдаваньяк, то пришел бы к тебе просить три древних московских монеты, чтобы купить, блять, на этом корабле, блять, где кроме нас с тобой и четверых детей, блять, четыреста никого нет, блять, и еще семьсот лет, блять, никого не будет, и пойти купить водку. Где этот тайный магазин – о, где он!!! Скажи мне, многоведающая! Одиннадцать километров ебаного железа, синталя, тектона, силовых полей и вообще какой-то непонятной даже для меня, капитана, хуйни, и я не знаю где здесь бар в котором наливают? Знаешь, Файв.. хотя ты уже два часа как моя бывшая жена, но я все равно тебя уважаю как человека, и от твоего психическое здоровья зависит результат миссии…
Об иллюминатор что-то звякнуло.
– Почему эта сраная бутылка не улетает? – спросила Файв. – Она что, влюбилась в тебя?
– Потому что ее держит искусственное гравитационное поле «Лакшми».
– Давай его отключим. Я тебя четыреста лет терпела, два часа невесомости тоже как нибудь вытерплю.
– Ага. Тогда дети обосрутся и будем говно ловить по корабю.
– Есть принудительная вытяжка с рециркуляцией!
– Я ее выключил.
– Зачем?
– Потому что ты в нее куришь, блять! Ты что, считаешь у меня нет ума посмотреть на гидропонку по статистике или запросить анализ состава по рециркуляции возздушного состава? А ты же обещала, что больше никогда, ни одной затяжки. «Три рубля..» Онанист, понимаешь, у нее с кривой палкой бегает… на замороженой воде…
***
Бутылка коньяка издевательски вращалась за окном.
– А вот этот твой татарин в бараньей шапке, который на этикетке, тоже курит! – торжественно выпалила Файф, тыча пальцем в синталь иллюминатора..
– Во-первых, не татарин, а молдованин. Во-вторых, он не курит, а играет на дудке. Это называется «флуер». Знаешь что такое «флуераш»? А, ну да, ты же куришь, должна знать… А в-третьих, ты мне больше не жена уже два часа, поэтому иди на свои уровни обеспечения и командуй там. А дети… Я их сам выведу в люди. Ну, в смысле — когда прилетим и кого найдем, в того и выведу. А с тобой мы теперь посторонние люди. И не надо мне твои три бля. Я тебе не пианист с кривой палкой.
– Хоккеист. Ну, хорошо… – злобно сказала Файф и цокнула языком.
– Да, мама. – откликнулся кристаллический разум «Лакшми.
– Боевую панель. Быстро!
– Уровень опасности? Сканеры показывают что…
– Завали ебальник! Ты что, сговорилась с этим алкашом? Панель, и тактику, и бегом. Потому что мама сейчас не в настроении! Мама злая.
– Да, мама.
Из потолка рубки на гибких коммуникаторах вывалились операторские маски боевых систем корабля, а в корпусе «Лакшми» нерушимые шестиугольные панели бронирования через одну стали прозрачными, пропуская исходящие импульсы оружия корабля.
– Я щас тебе покажу «флуераш», – зарычала Файф, наклеивая на лицо маску управления боевыми системами. – Щас тебе не три «бля» будет, а все триста.
– Подтверждение капитана? – уточнила Лакшмимайнд.
– Да на здоровье, – безразлично отозвался Люк. – Ебитесь тут как хотите. Пойду поссу… Забери мою маску, Лакшечка. Мне не надо.
Одна из масок ушла обратно в потолок. Файф зарычала еще страшнее и развела руки в виртуальном поле управления огнем.
Оружейные порталы «Лакшми» озарились ослепительным ультрафиолетом – конечно, если бы их видели пчелы или рыбы. Которых в дальнем космосе нет.
