Файвери зашла в рубку голая, мокрая, злая как йоркширский терьер и с бутылкой молдавского коньяка в руке. Воздушные датчики распознали, расплавили и смыли вакуумный сьют, налитый пеной на тело, обдав на прощание Файв раствором антисептиков в помещении шлюза. Но горжет прозрачного шлема-копполы, судя по всему, была поврежден гравитационным полем, на котором «Лакшми» притащила второго пилота и бывшую жену капитана обратно на борт корабля.
Люк секунду переживал имейждин, а потом вскочил и технично укрылся за спинкой капитанского кресла.
– Лакшми, ответ капитану!
– Да, папа — ответил бесполым голосом интеллект корабля.
– Ты это тоже видишь? Что и я? Пьяная голая баба с аквариумом на голове и бутылкой коньяка в руках? Видеозапись ведется?
– Конечно, папа.
– Это хорошо. Это очень хорошо. Но пока не отсылай с рапортом. Просто архивируй и положи в папочку. Давай так, предположительно это ролевая игра. Мы с Файв играем в капитана и водолаза. Четыреста лет ебаться заебались. Но если я погибну в течении суток — отсылай экстренный пакет на Землю с тегом «сказочная баба».
Файв что – то неслышно заревела в шлеме, запрокинув голову как самка тиранозавра, и метнула в Люка молдавский коньяк. Прорезиненная бутылка «Мерфурь Пентру Астронаут» с Гугуцэ на этикетке отрикошетила от стойки командной панели, и запрыгала по полу, как мяч.
Люк дождался, пока бутылка допрыгает и успокоится в углу, затем осторожно поднялся из-за кресла и поднял руки над головой.
– Спокойно, котеночек. Мурмурмур. Давай поговорим как взрослые люди…
***
Файв говорила около тридцати минут. Она бесновалась в шлеме, скалила зубы, щурила и выпучивала глаза, плевалась изнутри — но умная материя шлема тут же подбирала и отводила излишнюю влагу. Регенераторые системы сферы, в отличие от заклинившего ошейника, работали – иначе на эту пламенную речь не хватило бы воздуха. Второй пилот размахивала руками, ногами, два раза запрыгивала на командную панель и один раз показала задницу.
Люк покорно кивал головой, радуясь звуконепроницаемости шлема. Ни одного слова он не услышал, но был заранее согласен со всеми словами. Затем, дождавшись относительного спокойствия в бесновании секонд пайлота, взял себя в руки, оправил капитанский китель и решительно подошел к Файв, обняв ее за мокрые от шлюзового душа подмышки.
– Я это, конечно. Ну не то чтобы совсем. Но тоже. И я тебя. Ты понимаешь, это все непросто. Но это мы. А тут все так, хуй пойми как. Ну, в общем. Да.
– Охуеть речь! – доложил басом с потолка искусственный интеллект. – Как мужик распедалил, все четко по полочкам разложил! Вот за шо я тебя уважаю, капитан! Я подключил второму пилоту Файвери Бриз звук через внутренний канал.
Люк вздохнул и прижался к тонкой стенке шлема Файв. Файвери выдохнула, оставив изнутри "купола" быстро растаявшее пятнышко влаги, закрыла глаза и потянулась к бывшему мужу губами. Люк приподнял за помышки сто шестьдесят три сантиметра матери четырех детей. И они поцеловались через синталь. Со стороны Файв на сфере осталось розовое пятнышко.
– Охуеть! – сказал Люк. – Ты что, губы красишь? Для кого? Тут же кроме меня никого нет из мужиков!
Файвери широко распахнула глаза, отвела голову назад и мощно въебала шлемом окончательно бывшего мужа в переносицу.
***
– Ну вот и нахуя такое делать? – гнусаво спросил Люк, вытаскивая из носа окровавленные ватные тампоны. – Может меня не сам факт помады удивил, а цвет. Я вот думаю, тебе кармин больше бы подошел. И как ты шлем сняла, кстати?
– Вилкой винты открутила, – мрачно ответила Файв. – А что делать, если мужчины в доме нет? Одни капитаны. Лежи, лежи, пока не вставай. Тебя не тошнит? Вдруг у тебя сотрясение той хуйни, которая у тебя вместо мозга… Там хоть тряси, не тряси, хуже не станет. Но что я детям скажу? Что у нас папа был дебил, а стал вообще полярный летчик?
Люк решительно поднялся с кресла, обрушился на четвереньки и пополз в угол с бутылкой коньяка.
– Ты хоть сейчас не пей, – нервно сказала Файв. – У тебя конкашн. И я тебе контрпейн вколола. Ты сейчас коньки отбросишь.
– Коньки? Ты опять про своих кокаинистов?
– Про хоккеистов! Ну не пей сейчас, Люк! Давай уже завтра. Сейчас я тебе воды принесу…
– Иди сюда! Жена неверная и гулящая по космосу! Курящая и вообще! – рявкнул Люк, нетвердо поднимаясь с бутылкой коньяка в руке. – Лакшми, центральный пост!
– Да, папа.
– Санузел. Только не в каюте, а в рубке.
Одна из панелей на стене растворилась Люк свинтил пробку с бутылки и драгоценная янтарная жидкость года атомной бомбардировки Воронежа забулькала в мочеприемник. Файв смотрела на чудотворение такими же глазами, которые в последний раз у нее были на выпускном вечере.
– Довольна? – спросил Люк, и отбросил пустую бутылку.
Файв всхлипнула, подошла к бывшему мужу и уткнулась ему носом в шею.
– Только не кусайся, – сказал Люк, поглаживая бывшую жену по холке. – Потому что когда вампир кусает алкоголика, то он сам становится алкоголиком, а не наоборот. У-у-у, упырячка. Напилась моей крови сегодня? Давай опять поженимся, а? Ну, Файвуся…. У нас же дети. Как-то нехорошо, когда у детей папа полярный летчик. Лакшуня!
– Да, папа. – ответило Лакшмимайнд, пока не определившееся с виртуальным гендером.
– Как капитан судна, имеющий право фиксировать акты гражданского состояния, как-то: рождение, смерть или брак…
– У нас кто-то умер или родился? – осведомилась Лакшмимайнд, опять ставшая женщиной.
– У нас брак, – злобно ответила Файв. – Генетический. У одного человека острый язык в тупой голове. Он меня замуж берет, даже не спрашивая, согласна ли я? Короче, я согласна. Нам еще семьсот лет лететь вместе, у нас четверо детей, и других вариантов на распродаже нет. Долетим, а там посмотрим кто кому замуж. Лишь бы только не пауки. У меня арахнофобия.
Люк откашлялся и застегнул воротничок капитанского кителя.
– Старраннер "Лакшми", запись и экстренная трансляция пакета на Землю. Настощим фиксирую заключение официального брака между прайм капитаном Люком Амер-Биттером и секонд пайлотом Файвери Бриз. Обещаю всякое бла-бла-бла, в здравии и нищете, или как там получится, и терпеть все это непотребство пока нас не разлучит смерть, или еще какая-нибудь хуйня. И чтобы она бросила курить.
– Невеста, вы согласны? – спросила Лакшмимайнд каким-то запредельно католическим голосом.
– Пока что да, – ответила Файв. – И не курить. Только пусть он тогда не бухает!
– Хорошо, станьте ближе друг к другу для официальной фотофиксации события и оформления брачных документов.
Файвери прижалась к молодожену и сделала красивое лицо. Помещение рубки бликнуло красным светом.
– Спасибо, пакет записан и отправлен на Землю. Поздравляю вас с законным браком. Господин прайм капитан. Госпожа секонд пайлот. Предлагаю прослушать гимн …
– А-а-а-а! – заорал Люк.
– Да что опять не так?.. – Файв растерянно переводила глаза с новообретенного мужа на глазок фотофиксатора. – Или это ты так гимн исполняешь?
– Ты же голая! На тебе пена сьюта давно растаяла! У тебя из одежды только волосня на лобке! Это пиздец, официальные фото офицерских браков публикуются в общем доступе! И я стою блять при полном параде, а ты рядом голяком ко мне прижимаешься, и теперь вся галактика будет знать что ты пизду не бреешь! Четыреста лет! Юпитер твою мать!
Файв дико взвизгнула, и ломанулась куда-то к элевейторам, одновременно пытаясь прикрыть руками сиськи и интимную стрижку.
***
Цилиндр вертикального транспорта доставил капитана на технический уровень «Лакшми», где располагалась группа блоков накопления для регенерации материалов. Отдельно — воздух, отдельно – жидкости, отдельно — твердые материалы.
Люк нашел нужный блок, ловко отделил в путанице труб и проводков нужное, поставил заботливо подобранную эластичную бутылку от молдавского коньяка в приемный лоток и подключил к вводам распределителя квадратный блочок взлома, спроектированный Лакшмимайндом. Затем воровато оглядел коридор и шепотом продиктовал код рекомбинации. Из трубочки в бутылку с Гугуцэ на этикетке потек слитый в санитарную трубу и восстановленный коньяк. Янтарный и чистый, как в две тысячи триста четырнадцатом году, когда восставшие молдоване и якуты разбомбили Воронеж.
Не все семьсот грамм, конечно, потери есть потери — но шестьсот пятьдесят точно вошло в бутылку.
– Не наебешь — не проживешь, – тихо сказал сам себе Люк, завинчивая пробку на бутылке. – А нам еще галактику покорять. А как ты ее покоришь, если не наебывать? Я вон бабу не могу покорить четыреста лет… только если наебать.
И тревожно замер, принюхиваясь, как сурикат на рассвете.
В коридоре под отключенной вытяжкой кто-то явно курил.
