Проклятое марта, или Один день в тысячу лет (парт тринадцать, строго 18+)

– Здесь, – тихо отозвался на канале Бишоп. – Добрался до центра связи. Но кое что изменилось.

– Что, милый? – ответила Дитрих, прижимая к горлу ларингофон. Связь была отвратительной. – Ты разлюбил меня?

– Перестань. Я сделал вызов на «Сулако», но ангар оказался пуст. Второй шаттл ушел. Я просмотрел протоколы, вызов с аварийного коммуникатора сделал Картер Берк, служащий компании «Вейланд и Ютани».

– Что нам делать?

– Ничего нового. Действуйте по плану. Шаттл сел на поле для игры в репу, и я убил Берка. Я его разлюбил.

– Андроид не может убить человека, – потрясенно сказал Вержбовски. – Это в биосе прошито. Законы роботехники. Ты водки не пил? Перегрузи свои протоколы, у тебя за левым ухом сенсор, и если нажать его и подержать пять секунд, ты перезапустишься.

– Я больше не андроид, – холодно ответил Бишоп. – А он больше не был человеком.

– Как ты его убил?- спросила Дитрих. – Ты безоружен.

– Зарезал ножом. Как свинью. Нож — первое оружие, которое постигает человек. Два раза по горлу, под ключицу и под ребро.

– Эй-эй, полегче про свиней! – отозвался Вержбовски. – Мистер Бибс злопамятен примерно на четыре пентабайта.

– Вот это мужик! – отозвалась Дитрих, отключив канал. – И шаттл в дом приведет приведет, и свинью заколет!

Вержбовски резко развернулся и дал короткую очередь из автомата в коридор. Два россоморфа повалились на пол и заскребли когтистыми конечностями. Это была какая-то новая морфема — с шипастыми черепами и в тренировочных штанах с тремя полосками.

– Ты не торопись, невеста, – сквозь зубы сказал Вержбовски. – Нам надо дело закончить. Разнести к чертям этот «сортир», отловить сраного ковбоя Хикса, найти Рипли с девочкой, а самое главное — вернуть мне мою свинью. И до того — никакой орбитальной бомбардировки.

– Не учите капрала жить, рядовой. – холодно ответила Дитрих.

– Во-первых, операцией командует капрал Хикс. Во-вторых, звание моего Бибса примерно соответствует вашему. В-третьих, согласно уставу, я имею право не выполнять заведомо преступные приказы. Последний приказ Хикса вы слышали, и я его выполняю.

– Свиноеб, – злобно сказала Дитрих.

– Роботоебка — так же злобно ответил Вержбовски.

– Приношу свои извинения, рядовой, – помолчав, сказала Дитрих. – Нам надо принять еще немного «Ой у гаю при Дунаю». Чем мы ближе к сортиру, тем сильнее психофон. Протоколы «мобы» действую неодинаково. На вас сильнее, ведь у вас украинские корни. Меня иногда заносит. Идем вниз. Русские своих не бросают, они их едят. Мы своих выносим.

– Ничего страшного, мэм. У меня не украинские корни, а польские, но это родственное. Приношу и вам свои извинения, и готов принять дисциплинарное наказание за пререкание со старшим по званию.

– Устный выговор, без занесения в дело. Ты извини, но порядок в хате должен быть, Верж. Я тебя уважаю.

– О, начинается, – отозвался шатающийся сзади Дрейк, с трудом удерживая роторный шестиствольный гранатомет, – Ты меня уважаешь? Я тебя уважаю, братуха. Давай еще накатим по соточке. Мы не выберемся отсюда, Дит. Нас валит этим русским миром. Я еле стою на ногах.

У Дитрих чирикнул тактик-блок. Она провела слева направо пальцем, и один из биоиндикаторов группы погас.

– Хадсон все, – сказала Дитрих, – Он прожил. Всю жизнь притворялся долбоебом, а оказался настоящим викингом. Идем вниз. Бишоп нас вытащит. Дрейк, не стреляй гранатами в коридоре, ударной волной выносит всех. Становись вторым. Стреляй, когда ведущий и замыкающий залягут, Вержбовски прикрывает сзади импульсником. Я иду первой.

– Я тебя уважаю, Дит- отозвался Дрейк. – Только не по-русски, а по-человечески. Ты всегда сукой была, но что-то в тебе изменилось. Я тебя выволоку отсюда к твоему белокровному биомужу. Жалко, уже не могу выволочь Васкес. За нее я разнесу этот русский «сортир» к ебаной матери, чтобы там не находилось. Прошу прощения за выражения. Но я с ней на одном курсе операторов смартгана учился, и жили в одном номере, на соседних койках. Гендерное равноправие. Она моя руммейт, и когда я утром ссал, справа от меня мусорник с ее тампонами был. Она для меня была ближе сестры, и я ничего не забуду, и ничего не прощу. И я ее не трахал, только один раз петттинг, и то по по пьянке. Потом спали месяц лицом в стенку. Идем за сдачей.

Группа двинулась в темноту коридора, разворачиваясь на каждый звук. В параллельных коммуникациях что-то скрипело, хрустело и блевало.

***

– Отключи лазерный прицел, – сказала Рипли перепуганной Бекки. – тут все задымлено, и ты выдаешь себя лучом. Переверни барабан наводки, и пользуйся инфра или термо. Там будет все серое, но движение отмечается тактиком красной линией. Активатор на тактике, а не на пистолете.

Бекки послушно кивнула и начала царапать тактик-блок. Хикс разнес одиночными еще две матрешки, выкинул пустой магазин и загнал новый. Панцершвайн, не сумевший выбраться с девочкой через вентиляционное отверстие, оскалился, раздвинул мандибулы, и вогнал через микроскопические отверстия в клыках тетродотоксин.

– Да, вы давайте, стреляйте, я еще нарожаю — донесся откуда-то сверху густой контральтовый голос во всех спектрах аудиодиапазона. Тактики замерцали и погасли. Рипли подняла голову и увидела под потолком рыхлую морду с нарумяненными свеклой щеками. – Я- Матка-Россия, и главное чтобы я сама была. А кого я нарожаю — стреляйте. У меня пизда большая и ебарей много. Всех не перестреляете.

Существо присело, приподняло сарафан, и, натужившись, отложило на пол из влагалища еще две «матрешки». Затем оторвало яйцеклад от пола, и сделало шаг вперед

Хикс выпустил из импульсника очередь, отрикошетившую от шипастого рогатого кокошника куда-то в потолок. Бекки дико завизжала, разярядила «пару» в размалеванную свеклой морду, и поцарапалась по техническому стволу в вентиляцию.

Хикс внезапно засмеялся. – Ты малая, на этой палке как блядь на пилоне. А ну, раздвинь ноги, покажи пипишку

– Что? – потрясенно спросила Рипли у Хикса.

– Хуешто, – ответил командующий операцией. Тактик-блог, держащий «мобу», защищавшую от психофона протоирландца, был разрушен рикошетом от «пара» и висел на ремешке. Рипли попятилась от бывшего капрала.

– Ну чо, идем ебацца, – спросил Хикс у чудовища.

– Идем, – охотно ответило чудовище, легло задницей на пол, и раздвинуло десятиметровые ляжки. – Мне же нарожать надо. А то кого же будут убивать?

Рипли дважды выстрелила в затылок Хиксу, но промахнулась дрожащими руками, один раз дав касательную по каске. Хикс сбросил простреленную каску, и сунулся головой в пещеру между ляжек Матушки, забираясь внутрь. Рипли отстегнула от предплечья пустую «пар»у и вцепилась в ботинки Хикса, пытаясь вытащить его оттуда. Матушка свела ляжки, удушая Рипли немытой плотью.

– Вы мне все нужны, мои младшие братья. Или умирать за меня будет некому.

– На подходе, – тихо сказал тактик-блок Рипли голосом Дитрих. – Держитесь, мы рядом. Редем дверь.

Рипли выдернула беспамятного Хикса из вонючей пизды монстра, вытащила из обвеса вибронож и вогнала его в жирную ляжку Матушки. Матушка взвыла, попятилась и встала на на толстые ноги, упершись головой в потолок.

– Ты что, бендеровка чтоли? Братства нашего не помнишь?

По рогатому кокошнику щелкнули две пули из “Пара-600”.

– Мамо, це я,- сказала по тактику Бекки, висящая на потолке. – Я не втікла. Я відступила. Часово. Сьо є тактика. Я тя не кину.

– Я тя теж, кицюню – ответла Рипли, доставая второй нож.