Судьба человека, або Я не закусываю

– Я после сто двадцать четвертой не закусываю, – мрачно сказал Соколов, глядя в упор на Отто.

– Ха-а-а-нс! – заорал Отто. – У нас еще чего-то есть из спиртного?

– Все, – грустно отозвался Ганс, выглядывая из двери с пустой канистрой. – Еще «Биосепт» на медскладе есть, но он семьдесят два градуса. И подотчетный. И зеленка.

– Тащи зеленку!

Отто встал и прошелся по караульному помещению, затем развернулся на каблуках, и нагнулся над столом к Соколову.

– Ты из принципа не закусываешь, или из вредности?

– По привычке, – ответил Соколов. – Я в селе рос, под Ярославлем. Там у нас никогда не закусывали.

– Почему?

– Нечем было.

– Как это? – поразился Отто. – Что-то же там было? Растительность, животные… ракообразные, например? Рыбы, мыши?

– Животных хуй догонишь, а растительность растить надо. А нам некогда, мы после первой не закусывали, а после второй уже все похуй было. Это вы, гады, жрали от пуза свои колбаски. А мы коммунизм строили. Тебе не понять. Наливай, гадина.

– Сейчас, – торопливо ответил Ганс, цокая о стакан флакончиками «Биосепта» и зеленки. – Айн момент. Крепость усилить надо. «Биосепт» ослабленный, чтобы белок не коагулировал. Надо чем-то усилить, а у нас только керосин остался…

Соколов выхватил стакан, запрокинул его в горло, и сообщил зеленым ртом: «Я после сто двадцать пятой не закусываю!» Затем вырвал зубами кусок скатерти, и начал его жевать.

– Ага! – торжествующе завопил Отто, – Закусил! Ты видел, Ханс?

Соколов выплюнул на стол изжеванный комок.

– Я не закусил Я зубы почистил.

– Шайзе! – сказал Отто. – Может его в крематорий?

– С такой проспиртованностью? – отозвался Ганс. – Ну, останемся мы без крематория. Кстати, не советую стрелять в него в помещении. Ебанет как фаустпатрон. И я бы не курил так близко от него на твоем месте.

Отто поспешно затушил папиросу в пепельнице.

– Соколов, – проникновенно спросил Отто, усаживаясь на табурет напротив арестанта. – Скажи честно. Вот как ты видишь свою жизнь в будущем? Кем ты хочешь быть?

– Водителем.

– У кого? – поразился Отто.

– У генерала. У немецкого.

– Он сумасшедший, – тихо сказал Ганс. – Давай ему еще зеленки нальем. А потом дадим буханку хлеба и отпустим в барак. Скажи главному по блоку, чтобы в бараке не курили. Алкоголик, который хочет быть водителем у генерала. Нельзя обижать. Этим должны доктора заниматься, а не вермахт.

– Погоди, – терпеливо ответил Отто, налил в стакан еще два флакона «Биосепта», придвинул стакан к Соколову, достал папиросу и тут же опасливо спрятал ее.

– Скажи, Соколов. А что ты потом делать будешь? Ну, после генерала?

– Удочерю мальчика.

– Зачем? – потрясенно спросил Отто.

– Ум-гм-гм, – невнятно ответил Соколов, дожевывая скатерть. Затем выплюнул ее на пол и гордо встал.

– Чтобы он вырос хорошим человеком!

– А почему нельзя мальчика завести естественным путем? – осторожно спросил Отто.

– Да кому я такой нахуй нужен, – ответил Соколов и накатил стакан зеленки с "Биосептом" один к одному. – И после сто двадцать седьмой я тоже не закусываю!

– Веди его в барак, Ханс, – задумчиво откликнулся Отто. – Нет-нет, не в окно, а в дверь. Если ему по нужде будет — скажи охране, чтобы то место засыпали хлоркой.

Я, кажется понял — как мы победим.