Нохчичизация, або Русская рулетка

К чатрулетке меня приучил Полтава. Не лично, а через Фокса. Фоксу волонтеры подвезли ноутбук, и он начал с ним разговаривать. Заебывало это нереально, тем более что мы спали с ним по очереди — в порядке дежурства на Башне. И вот вы представьте, темная комната, в сумраке рдеет красным от тэна, один спит, другой сам с собой разговаривает. Демо-версия преисподней, триал «Привыкайте заранее».

Я спрашиваю Фокстрота — вот люди старались, прислали тебе складной компьютер, в сети дохуя прикольной порнухи и прочего кино. Зачем тебе с раками общаться? А он говорит — это тоже порнуха, только веселая, короче ты ничего не понимаешь, иди спи быстрее, скоро тебе вставать.

Я купил в Мариуполе Фоксу наушники. Не помогло, потому что в наушниках он стал смеяться вслух. Шо такое Фокс смеется — это типа крокодил улыбается. Вот вы на себе примерьте — целый день вы бегали по делам подразделения, занимались хитрыми схемами материальной воинской дружбы, и в самый ответственный момент превращения носков в батарейки надо все бросать и ехать, потому что кто-то наступил на мину. При этом по тебе немножко стреляют, два телефона звонят одновременно, и насрать на это нельзя, потому что на тебе британский танковый комбинезон, жутко красивый сэнд с жопным люком, в который посрать это не удовольствие, а высокое искусство. Но у тебя уже есть проход, как выменять комбез на тактический налобный фонарь.

Вот так и живешь. И как только лег отключиться от этого дурдома, начинает выть тактическая кошка, которую забыли покормить, почесать и выгулять, а потом, когда уже точно все, потому что время четыре часа вечера нового дня, у тебя над ухом кто-то начинает гавкать как ротвейлер. Это смеется Фокс в чатрулетке и в наушниках. Без звука из ноута это еще страшнее. Вот представьте себе в этих инфернальных декорациях песню без слов, ночь без сна, как пел вечно живой Цой.

Я поймал этого Полтаву, и сказал все, что о нем думаю. Полтава сказал, шо он лично не виноват, это ракоцапня такая попадается веселая в чатрулетке, а он просто сидит и слушает, и иногда показывает им машингверу в качестве аргумента. Мы сделали селфи с ним и Сашком Лирником, и я это фото сразу стер. Потому что они оба реально огромные по габаритам, и на снимке я между ними терялся как Путин между Макроном и Трампом на джи-твенти. Я сто-семьдесят-восемь сантиметров, но это же реально кашалоты У нас серьезная Кафедра, а не всратая Российская Федерацыя, и я не могу выглядеть как Путин на переговорах. Я начинаю дискредитировать идею.

Вот я и стал заглядывать в чатрулетку, потому что человека пугает неизвестное, а как только познакомишься с угрозой — перестаешь бояться. И тут же нарвался на Полтаву. А он тут же меня скипнул. Я звоню и говорю: Андрей, че за хуйня? Он говорит: Бля-я-я… Дрогнула рука молодого хирурга — как пел тот же Цой. Давай, короче, через две недели в Трускавце увидимся.

И зачем тогда интернет люди придумывали, если проще в Трускавец поехать? Каву попить? Трус не играет в кавец?

А потом как-то привык. Начал выгонять Фокса спать и сам гавкать ему на ухо в чатрулетке.

В чат-рулетке российского сегмента половина дрочит в камеру, половина показывает интерьер тюменской кухни, где поперек фотообоев предательски выглядывает некрашенная труба. А между этих половинок располагается анальное отверстие российского менталитета, куда и заглядывают самые отважные исследователи в бронескафандрах или на нашем научном батискабле «Садко».

Там есть еще тонкая прослойка типа рэпачок, типа чочо, типа вокруг темно я в худи, айм из робин гудин — но эти еще тупее мудаков с югославскими стенками и чешским квазихрусталем, доставшимся в наследство от Черненко (плюс в карму тому, кто первый нагуглит кто такой Черненко). Эти протестанты против всего нерусского, нарядившиеся в вестсайд-клоунов, первым делом спрашивают меня — тчо, чот у тя за прическа, чот у тебя сирьожка в ухе, ты чот, казак тчоли или пидарас?

Да, у меня чуб и серьга — я один сын в семье, прическа допусима в подразделении, и я стараюсь придерживаться национальных традиций. Но меня по поводу внешности допрашивает рязанский пацан эрзянской национальности, переодевшийся под негра-сутенера из Бронкса. Православный с пирсингом в носу, блять!

Я скромно отвечаю чувачку с пирсингом, что носить кольцо в ухе — это украинская национальная традиция, а кольцо в носу — российская.

Каждый народ имеет право на традиции, а если тебе чего-то неясно — попроси чеченца показать хуй, и спроси «тчо, тчо» – только напиши сначала завещание. Мы, украинцы, страшные но относительно добрые люди. У чечнецев нет традиций одесского и подольского юмора, они изначально вакцинированы от аншлага, задорнова и кавээна, и там вопросы касательно национальных традиций могут завести рязанского рэпера в страшные места.

И потом я понимаю, почему так весело гавкает в потемках Фокс, и почему в реале такой грустный Андрей Полтава.

Но это все была преамбула. Тераз амбула, як то кажуть на Катедрі.

***

Мне в чатрулетке иногда попадаются молодые бородатые люди. Я не спрашиваю «ебанаврот чот ты бля такой барадатый, поп чоли?» Я спрашиваю — ты вайнах? Привет, я украинец.

Они никогда не хамят на первой же секунде разговора. Они дают тебе сказать, и берут слово для себя. Они держат дистанцию, и не терпят пьяных братских объятий. Они говорят о своем, а не ретранслируют Останкино. Они не сидят перед камерой в балаклавах, как малолетние ракшиные «спитцназовцы» и не предлагают чокнуться через монитор. Они такие, как есть. Они не россияне. Они люди.

Грязную тряпку рачьего навета на чеченский народ с моих глаз снял амир Иса Мунаев. Светлая джинни Амина показала, как можно бросить все старое, чтобы найти новое. Адам Осмаев, не раз расстрелянный и и утративший дорогое, показал что ветер не снесет с дороги, которую ты избрал. Мрачные бородачи из бата Шейха Мансура довели, что свобода и рабство есть квант. Она не делится внутри себя, и если у тебя есть раб — ты уже не свободен.

Личная ответственность — это то, что роднит нас с нохчами. В лихуевые девяностые достаточно было спросить у разгулявшихся подростков горной национальности — кто старший? – и перейти к переговорам, минуя промежутки. Старший брал на себя ответственность за всех. У россиян не так, во время буйства они все старшие, а как приходится выводы из содеянного делать, то каждый тычет пальцем на соседа.

И начинается традиционное национальное «А я чо? А я ничо». И обязательное кольцо в носу, как символ непричастности «а кто это в лифте насрал?», ворованной контркультуры и дешевого ситуационного антимейнстрима. Кухонного диссидентства и истеричного патриотизма на вынос.

За это кольцо их удобно к забору пристегивать.

Так вот. Когда Фокс переставал гоготать и переходил на тихое бурчание, я уже понимал — он с чеченцем общается. Я вылазил из-под теплого тэна и шел смотреть.

– А у тебя серьга в ухе? – спрашивал нохча по интернету.

– Да. Это наша национальная традиция. Серьгу носит одинак, старший или последний сын в роду.

– Извини, – отвечал нохча. – Глупое подумал. У нас так не носят, прости. Буду знать.

Он извиняется за то что просто подумал. Даже не сказал вслух. У них так не носят, у нас носят, вопрос закрыт. Он извинился за мысль. Не за дело, и даже не за слово. Бывает разница, у них кольца в ушах носят пидарасы, зато у нас чалма выглядит как у тетки намотанное на голову полотенце после сауны.

Мокшанин же не извиняется даже за то, что реально натворил. За ним могут горы трупов лежать этажами, но старшего по этому вопросу не найти.

Вот и вся разница между народами. И думайте сами — где румяный балалаешник, вприсядку раздающий детям пряники с лопаты, а где злой чечен ползет на берег, точит свой кинджял.

И кому бы вы доверили своего ребенка?