– Я же говорила так будет лучше, – сказала временный уоррент офицер корабля “Лакшми” Амери Бриз Файверидоттир, ворочаясь в рюкзаке за спиной у отца. – Спиной к спине. Что я тебе, детеныш коалы, в шею тебе сопеть?
– Ага, лучше, – злобно отозвался Люк. – Ты как пизданула из двустволки, я после отдачи со спины чуть нос о переборку не разбил.
– Не матюкайся при ребенке, – строго сказала Амери. – Мне биологически один год и два месяца. Я ребенок. Хотя и уоррент офицер.
– А когда я матюкался?
– Ты сказал “пизданулась”.
– Ну вот тогда сама и не матюкайся! Я еще не вполне осознал что ты моя дочь, а ты у меня уже на шее сидишь с боевым перфоратором и светишь лазером по углам. И еще говоришь “не матюкайся”! Поучи отца ебаться! Тебе один год, и ты вообще не должна мат понимать! Для тебе собака это “авка”, а еда это “нямка”! Оно лазит по полкам арсенала и говорит “охуительно”! Чо тебе охуительно? Мушкет тебе охуительно? Папа чуть нос не сломал, когда ты из него пизданула! Это не штатное оружие, это для раздачи аборигенам предположительно колонизируемых планет!
– Ну, папа…
– Капитан Люк, уоррент Амери, прокладываю трассу на нулевой уровень, – сообщила в уши кристаллическая Лакшми. – Прошу синхронизировать оптические каналы.
Капитан с дочкой в рюкзаке провели пальцами нужные треки на армлетах. Коридоры “Лакшми” в тактической оптике масок рарзисовались цветными линиями и стрелами.
– Отловлены тики костюма секонд-пилота Файвери Бриз.
– Что значит “костюма” – ошеломленно спросил Люк. – А где, собственно, то что было в костюме?
– Биологического объекта нет. Я делаю что могу. Прости, Люк. Последняя фиксация – это попытка вскрытия дренажного отсека лазерным резаком с подключением к внешнему источнику питания. Дальше слежение пропало.
– Вот, – сказал капитан. – Твоя ненормальная мамаша разделась догола и пошла ебатсья к чудовищам, самозародившимися в дреннер-отсеке из говна, ссак и приставки “нинтендо”. Которую уронил туда индийский программист четыреста лет назад. А со мной как поебаться, у нее голова постоянно болит! Я вообще не понимаю – откуда у меня четверо детей и что я делаю на этом корабле.
– Папа, идем… – тихо сказала Амери. – Может быть все не так. Просто поговори с ней.
– Дай боже, чтобы было не так, – зарычал из под шлема Люк. – Лашкми, доставка на место вскрытия. Нулевого уровня. Арсенал закрыть.
Папа с дочкой вышли из кубика арсенала. Амери, висящая в рюкзаке у отца, спиной к спине, контролировала тыл, подсвечивая подозрительные углы невидимым светом легкого перфоратора “Даймлер”. Папа взбросил руки и вывалил в обе ладони из локтевых ложементов тяжелые и легендарные “пара-шестьсот”.
– Если я что-то узнаю, то вам тут все пиздец, включая чудовищ, – рявкнул Люк, активируя нить воспламенения безгильзовых зарядов офицерских парабеллумов.
– Единственное чудовище пока что здесь ты, – грустно сказала Лакшмимайнд. – Но ты капитан. Транспортный стакан на нулевой уровень сейчас будет подан. Береги ребенка.
– Спасибо, тетя Лакшми, – сказала маленькая Амери, водя в
маске с помощью саккадного устройства четыре боевых прицельных курсора “Даймлера” по темным местам за спиной у отца. – Ты хорошая.
– Ты тоже хорошая, – мягко откликнулся командный разум корабля – Котик такой пусиковый. Папа у тебя дебил.
– Все у вас хорошие, только я один дебил, – отозвался Люк. – Все, пошли. Голову только пригни, а то об проем ударишься. Нет у нас боевой каски на годовалого ребенка. Раз, два…
– Пап, стой. Один вопрос.
– Один.
– Ты сказал шестьдесят тысяч замороженных колонисток. Там и красивые были.
– Сорок. Остальное – колонисты.
– Тогда почему…
– Потому что требуется согласие двух офицеров! А один из них твоя мама! Она что, согласится, чтобы я полутруп размораживал каждый раз когда у нее голова болит? Пристегнись.
-Что?
– Застегни фастексы рюкзака в котором ты сидишь. Два сверху и два снизу. И не ерзай жопой когда стреляешь. Ты мне сбиваешь наводку парабеллумов. Просто долби даймлером примерно в ту сторону. Он без отдачи в импульсном режиме. Веди рукой и все. Опирайся локтем на панель справа. У тебя маленькая ручка, вес перфоратора может потянуть ее вниз. Будет страшно, ори. Я развернусь. Подсвечивай сзади и отсекай подходящее, если они не отвечают на свой-чужой. Здесь твоя мама и три твоих сиблинга.
Девочка послушно пощелкала застежками.
– Пап. Ты классный.
– Маме это скажи. Потому что она считает что из всего этого зверинца я один долбоеб.
– Идем за мамой. Она обижается, но тебя простит. Извини, я линкуюсь с тобой в боевых контурах, “таск-таск одиннадцать десять эксперт.” Лакшми, слияние. Контуры синхронизированы?
– Принято, уоррент, – отозвалась Лашмимайнд. – Синхронизирую. Готово.
– Ебануться, – горько сказал Люк. – Я капитан этого судна. Которое летит хуй пойми куда четыреста лет, и лететь еще семьсот, опять хуй пойми зачем. Меня два раза пытались отпиздить сковородой. Один раз в меня на фоне предменструального синдрома стреляли из пневматического пистолета. И еще раз выкидывали за борт через мусорник. И я все вытерпел. Теперь у меня за спиной сидит ментально разогнанная годовалая пиздючка с тяжелым вооружением даймлера, они синхронизируют системы судна, и мы должны спасать ее дикую мамашу! Вообще, в этом мире совесть есть?
– Отдан тик, – сказала Лакшми. – Кто то тронул костюм Файвери и переместил его.
– А-а-а! – заорал Люк, выкидывая по направляющим “пара-шестьсот” из ложементов. – Я вас щас сука поперемещаю. Я вас так поперемещаю, что вы перемещаться заебетесь! Я вас на ноле ноля достану. Я вас блять на дне вашего говнохранилища достану. Я туда импакт спущу!
– Папка, успокойся, – отозвалась маленькая Амери из рюкзака. – Идем за мамой. На этом корабле нет никого, кроме тебя, мамы, нас и мороженных колонистов. И какой-то живности в отстойнике, куда четыреста лет никто не заходил. Я подключила оружейную подачу к твоей броне. Я маленькая, мне физически один год. Я не потащу такой боеприпас. Ты не против?
– Та тю. Аксептед. Вот и транспортный стакан прибыл на андерлевел. Идем в ад?
– Джеррронимооооо! – страшно взвыла маленькая офицерша, болтаясь в рюкзаке у папы, пристегнутая ремнями, размахивая перфоратором и дергая ногами в тактических носочках, – Килимоллл! Киллах!
Люк заполошно закрутился вокруг себя, пытаясь вытащить дочку из укладки, отобрать у нее импульсный перфоратор и надавать ей по сраке.
– Это пиздец, – меланхолически заметила Лакшми. – Что я здесь вообще делаю? Почему я не автомат в игровом зале, а искусственный интеллект колониального корабля? Это миссия спасения человечества? Нахуя его в таком виде спасать? Спасать надо меня!
– Я хочу к маме, – сказала Амери и поцеловала папу в шлем.
– Я тоже к ней хочу, – честно ответил Люк и поцеловал дочку в лоб. – Лезь обратно в рюкзак. Кстати, как ты из него вылезла?
– Уметь надо, – пробурчала Амери, защелкивая фастексы обвеса. – Поехали. Джеронимо.
