Контрупырь, або Ошибка Ван Хельсинга

– Это что? – потрясенно спросила Анна.

– Контрупырь! – довольно ответил Ван Хельсинг, обходя создание.

– Контру… Как?

– Пырь! Контр-упырь.

– Он что, молдованин? Звучит как-то по-молдавски. Контру Пырь.

– Зачем молдованин? – удивился охотник на вампиров. – Что молдованин нечисти может сделать? Не-е-ет… Подобное лечить надо подобным. Он калмык, по паспорту русский, звать Сергей. Из молдавского на нем только обручальное кольцо из цыганского золота. Работает алкоголиком в колхозе имени святого Пантелеймона, и вообще парень хоть куда. Правда, Серега?

Серега тупо смотрел перед собой в стену кельи, разрисованную рунами, крестами, символами экзорцизма и беззвучно шевелил губами. Ван Хельсинг поспешно задернул шторку на стене, и Серега мягко повалился на пол.

– Ковер, быстро! – заорал Ван Хельсинг. – Вон, в углу рулон стоит! Разворачивай и вешай на стенку!

Цыганская принцесса Анна Валериус и легендарный вампироборец, взобравшись на стол, спешно цепляли вшитые в туркестанский ковер ивановского производства металлические колечки на гвоздики в стене. Серега поворочался на полу, поднялся на четвереньки, и с четырех костей блаженно уставился на невероятно персидский узор.

– Успели… – пробормотал Ван Хельсинг. – Еще немножко, и инсультануло бы нашего Серегу от многобукв. А теперь стабилизировался.

Анна тоже посмотрела на настенный ворсистый шедевр, издала какой-то невнятный звук, и точно так же, как Серега до этого, мягко повалилась на пол в обмороке.

– Ну вот как с вами работать? – горько сказал Ван Хельсинг. – Упыреборцы, блять. Вы еще югославскую стенку с гусь-хрустальной горкой не видели…

***
– Тук-тук, – вежливо сказали из-за окна. – Есть кто-то дома? Можно зайти?

– Нельзя! – невежливо ответил Ван Хельсинг, что-то царапая гусиным пером в книге с переплетом из кожи девственниц племени людоедов. – Тебя только пусти.

– А что, после меня хоть раз ложечки в доме пропадали? – делано удивился граф Дракула, усаживаясь на подоконнике. – Ну, нельзя так нельзя. Хозяин-барин. Ко мне всегда добро пожаловать.

– Излагай и проваливай. Мне отчет писать. Сука, тут у гусей из жопы не “паркеры” растут, я всю ночь проваландаюсь.

– Гэбриэл! – задушевно начал издалека древний упырь. – Скажи, сколько мы друг друга знаем?

Ван Хельсинг вздохнул, отложил перо, сцепил руки и опустил на них голову.

– Всю жизнь, Владик. Всю жизнь.

– Так нахуя такие подлянки делать? Конечно, мы с тобой по разные стороны Добра и Зла. И это нормально. Это вечная борьба, и я тебя уважаю, без шуток. Если я смогу убить тебя – то я так и сделаю, а из твоего черепа закажу кубок, оправлю его в золото и бриллианты – и поверь, буду пить из него только в самые-самые дни, разговаривая с кубком! Но нахуя в наш вечный спор Добра и Зла привлекать третью сторону – “Пиздец”? Что это за шахматы на три стороны?

– Так сожри его и все дела. Ой, только не начинай мне эти пошлые суеверия, что вампиры алкоголиков не едят. Еще как едят. Даже удовольствие в этом находят. Сам видел.

– Алкоголиков??? – Влад Дракула от возмущения сорвался с карниза, и тут же снова возник в проеме окна, взмахивая туманными крыльями. – Алкоголиков??? Да я люблю алкоголиков!!! Особенно синглмолтовых! Или нежных девушек-шампаньоль! Блондинок-черри! Я их специально у себя в подземелье выращиваю для торжественных случаев! Или даже старичков-шахматистов, которые по домашней настоечке пока жена не видит! Один раз я сожрал хиппана под ЛСД и меня четверо суток в гробу пиздячило, мне казалось что я монахиня-бегинка! Но это же не алкоголик! Ты знаешь что такое стеклоочистительная жидкость???

– Ладно, заходи, – сказал, подумав, Ван Хелсинг. – Только без вандализма и хулиганства. Ты меня знаешь. Я тоже не вчера родился. И розарий у меня заряжен на все пятнадцать камней. Лично Папой.

Дракула просочился роем ослепительных искр в окно и образовался на пуфике, напротив Ван Хельсинга.

– Маришка его первой укусила, – угрюмо сообщил Влад Цепеш. – Ее стошнило. А она беременна. Ей нельзя. Потом я попробовал. Знаешь, если бы мне позволено было молиться… я бы молился. Ты знаешь что он жрал всю жизнь? На, вот я записал на бумажке. Нет, ты вверх ногами ее держишь. Переверни.

– Что так, что эдак я не понимаю, – честно признался борец с упырями. – Что такое “каришод“? Это овощ или птица?

– Это говно, – ответил Дракула. – Оно заливается кипятком, и потом им заедают стекломой. Ой, только не крестись при мне, ты знаешь, это не опасно, но мне неприятно.

– Короче, давай конструктивно. Что он там делает?

– Да ничего особенного. Ходит и все пиздит. Отвинчивает, отламывает и куда-то тащит.

– Как??? – поразился Ван Хелсьинг. – Куда??? Что можно спиздить в твоем замке, а главное – куда это девать? К тебе даже цыгане ближе чем на три километра не подъезжают!

– А никуда. Он ходит, пиздит и проебывает. В итоге у него не становится больше, а всего у всех становится меньше. И я сам не понимаю как у него получается. Вот это и есть третья сила – Пиздец. Спиздить – проебать, спиздить – проебать… Гэбриэл, ну вот зачем так было со мной поступать? Что лично тебе я плохого сделал? Ну был бы не я главный упырь, а кто-то другой, какая разница. С тобой у меня, по крайней мере есть точки соприкосновения и нормальная кредитная история.

Обе силы тяжко молчали и думали. Затем Ван Хельсинг решительно оперся кулаками на стол, поднялся из кресла, пересек комнату и открыл дверь шкафа. Покопавшись в нем он извлек сверток из плотной бумаги и положил его на столешницу. Дракула раздул крылья нетопыриного носа.

– О! Сальцо! – обрадованно сказал вампир и потянулся к свертку. – Копченое.

– Но-но! – строго сказал Гэбриэл Ван Хельсинг. – Это не тебе. Короче. Берешь сало и чертишь им вокруг Сереги…

– Круг! – разочарованно отозвался Дракула. – И он типа не выйдет оттуда. Ты что, думаешь, я евреев не ел?

– Кстати, и как? – заинтересованно спросил Ван Хельсинг.

Вампир скорчил гримасу, закатил глаза и высунул язык.

– Понятно. Нет, не круг рисуй, а спираль. Дальше тянешь спираль к выходу из замка до рва. Ты записывай, что ли…

– Я запомню, – живо отозвался главный упырь Трансильвании. – Ты говори что дальше делать.

– Потом кидаешь сало в ров. Серега начнет вылизывать его по полу – русские калмыцкого происхождения они до сала падкие, хоть и веселятся на эту тему, но им только дай – дойдет до рва, и хуяк!

– Ого! А изо рва как его доставать?

– А изо рва уже никак. Слушай, ты сам бессмертный. Должен понимать, что есть вещи необратимые. Что сделано – то сделано. Я сам в ахуе от того что получилось, Владик. Ну, честно. Я просто тебя убить хотел, а не еще одного монстра создавать в бедной Трансильвании. Будет у тебя во рву бродить, дом стеречь… Так будешь сало брать?

– Сука ты, а не борец с вампирами, – злобно отозвался Дракула, запихивая сверток с салом под черный плащ с алой подкладкой. – Буду! Окно открой, я не могу в виде мистического тумана с материальным салом лететь. А в виде нетопыря у меня крылья не пролазят во фрамугу.

– Маришке привет, – печально отозвался Ван Хельсинг. – Вы там берегите себя. Всякое бывает.

Дракула злобно сплюнул на пол, с трудом протиснул крылья в проем окна и растаял в ночном небе Трансильвании.